• Главная
• Истоки
• Статьи
• Фотогалерея
• Киногалерея
• Карты
• Паломничество 2023
• О сайте

СКАЗАНИЕ О ПАЛОМНИЧЕСТВЕ К ТИРТХАМ

Глава 122

Ломаша сказал:
У великого святого мудреца Бхригу был лучезарный сын по имени Чьявана Бхаргава; он предавался подвижничеству близ того озера. Застыв, словно столб, в положении вира, могучепламенный (подвижник) долго стоял на одном месте, о Пандава, владыка народов! (Прошло) столь много времени, что тот святой мудрец превратился, о царь, в увитый лианами муравейник, кишевший муравьями. Погребенный (под муравьиной кучей), мудрый (Чьявана) стал совершенно подобен земляному холму, но и скрытый муравейником, о царь, он продолжал свое покаяние. (Минуло) еще немало времени, когда к тому прекрасному святому озеру явился развлечься царь по имени Шарьяти. Его сопровождали четыре тысячи женщин, и среди них — единственная дочь его, о бхарата, прекрасная Суканья. Окруженная подругами, во всем блеске своего убранства, во время прогулки набрела она на муравейник Бхаргавы. (Обнажая в улыбке) красивые зубы, прохаживалась она в кругу подруг, задумчиво любуясь прелестными деревьями. Возбужденная красотой своей и юностью, хмельная от радости, она срывала пышно цветущие ветки лесных деревьев.
Мудрый Бхаргава увидел ее одну, без подруг, в единственном одеянии, но с украшениями — точно мелькающую молнию. Глядя на нее в полном безлюдье, (отшельник), великий блеском, почувствовал желание. Мудрец-брахман, мощный подвижничеством, ослабшим голосом обратил к красавице свой призыв, но она его не услышала. Но вот Суканья заметила в муравейнике глаза Бхаргавы и, с любопытством воскликнув: «Что это там?», в ослеплении разума ткнула ему в глаза колючей веткой. Неистово гневливого (Чьявану) охватила ярость, когда она уколола его в глаза, и тогда он лишил все войско Шарьяти возможности справлять естественные нужды. Воины претерпевали муки, сдерживая позывы, не в силах избавиться от мочи и испражнений. Царь увидел, что происходит, и спросил: «Кто из вас причинил зло великому духом старцу, необычайно гневливому Бхаргаве, постоянно погруженному в подвижничество? Известно это или же неизвестно — скажите мне правду немедленно». Воины все, как один, отвечали ему: «Мы не знаем, (кто) причинил (ему) зло. Попытайся хоть ты любыми средствами, какими пожелаешь, узнать об этом». Тогда царь самолично, прибегая к угрозам и лести, стал расспрашивать своих приближенных, но и они ничего не смогли сообщить ему. И тут, заметив, что войско измучено напастью, страдает от невозможности справить нужду, Суканья сказала своему опечаленному отцу: «Я прогуливалась и увидела: в муравейнике что-то поблескивает. Я подумала, то светлячок, и ткнула близ него».
Услышав такое, Шарьяти бросился к муравейнику и увидел там древнего возрастом Бхаргаву, состарившегося в покаянии. Сложив смиренно ладони, царь стал просить за свое войско: «Девушка поступила так по неведению. Ты должен простить ее». Чьявана Бхаргава отвечал царю: «Если, о царь, я получу в супруги твою красивую, достойную дочь, поступившую так только из любопытства и в ослеплении разума, тогда я дарую (ей) свое прощение. Истинно, царь, говорю я тебе». Выслушав слова мудреца, Шарьяти не раздумывая отдал великому духом Чьяване свою дочь. Получив в жены ту деву, Чьявана был удовлетворен, а царь, снискав милость (мудреца), вместе с войском двинулся дальше. Безупречная Суканья, получив в супруги подвижника, стала постоянно с любовью за ним ухаживать, (соблюдая) подвижничество и обеты. Прекрасная ликом, приветливая, она ублажала гостей, (поддерживала) священные огни и быстро снискала расположение Чьяваны.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать вторая глава.

Глава 123

Ломаша сказал:
И вот однажды Ашвины богов заметили, о царь, Суканью, которая была обнажена после только что совершенного омовения. Увидев ее, прекрасную телом, словно дочь царя богов, Ашвины-Насатьи поспешно приблизились (к ней) и сказали: «Чья ты, прекраснобедрая, что ты делаешь здесь в лесу? Мы желаем, достойная, знать о тебе. Скажи правду, прекрасная!» Суканья, прикрывшись одеждой, ответила тем прекраснейшим из богов: «Знайте — я дочь Шарьяти, супруга Чьяваны». И тогда Ашвины снова с улыбкой спросили ее: «Как же это, прекрасная, твой отец отдал тебя в жены тому, кто уже завершил свой (жизненный) путь? А ты и в лесу блистаешь, словно молния Саудамини. Даже среди богов мы не видим, красавица, равной тебе. Надев на себя всевозможные украшения, облачившись в лучшие из одежд, ты блистала бы, о безупречная телом, не так, как теперь, когда ты испачкана пылью и грязью. Зачем, оказавшись в таком положении, ты, красавица, ухаживаешь за немощным от старости мужем, не знающим радостей любви, не способным ни защищать, ни лелеять тебя, о светло улыбающаяся! Оставь с миром Чьявану и выбирай одного из нас. Не губи ради мужа своей юности, о подобная детищу богов!»
На такие слова Суканья ответила обоим богам: «Я предана Чьяване, своему супругу, и не следует вам сомневаться во мне». А те снова сказали ей: «Мы — лучшие из врачевателей богов и сделаем твоего мужа юным и прекрасным. И тогда выбирай себе единственного супруга между нами двумя и им. Принимаешь это условие — тогда пригласи его, о прекрасноликая!» Следуя их повелению, она пришла, о царь, к Бхаргаве и передала сыну Бхригу сказанные ими слова. Выслушав это, Чьявана ответил жене: «Следует так и сделать». И она с согласия супруга сказала (небожителям): «Да будет сделано так». Ашвины, узнав о ее согласии, сказали той царской дочери: «Пусть твой супруг войдет в воду». Тогда Чьявана, желая (обрести) красоту, тотчас же вошел в воду, и Ашвины, о могучий царь, тоже вступили в то озеро. В тот же миг они вышли из озера — все (трое) удивительно прекрасные, юные, с сияющими серьгами, равные красотой, и (вид их) радовал душу. Все вместе они сказали: «Выбирай, о прекрасная, любого из нас, кого ты желаешь себе в супруги, достойная славная женщина! Кто тебе по душе, того ты и выбери, о прекраснейшая!» Глядя на всех (троих), что стояли пред нею, равно прекрасные, царевна, испросив совет у сердца и разума, избрала собственного супруга.
Могучепламенный Чьявана, обретя вновь супругу и с нею желанные молодость и красоту, радостный, обратил свою речь к Насатьям: «Вы наделили меня, старика, красотою и молодостью, я получил такую супругу, и потому я с радостью сделаю так, чтобы вы оба были среди вкушающих сому перед лицом Царя богов. Истинно говорю я вам». Выслушав это, (Ашвины) с радостью в сердце удалились на небо, а Чьявана и Суканья зажили счастливо, словно боги.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать третья глава.

Глава 124

Ломаша сказал:
Шарьяти, прослышав о том, что к Чьяване вернулась молодость, радостный, явился вместе с войском в обитель Бхаргавы. Увидев Чьявану и Суканью — те были словно дети богов, — возликовал царь Шарьяти, как будто получил во владение всю землю. Многомудрый царь со своею супругой, гостеприимно встреченный тем святым мудрецом, сел рядом с ним и предался праведной беседе. Бхаргава, о царь, ласково обратился к царю: «Я намерен совершить для тебя жертвоприношение, о царь! Повели сделать нужные приготовления». Тогда царь Шарьяти, преисполненный высшей радости, о великий царь, выказал почтение тем словам Чьяваны. В славный день, благоприятный для жертвоприношения, Шарьяти повелел подготовить наилучшее место для совершения жертвенного обряда, богатое всем, что ни пожелаешь. И там Чьявана Бхаргава приступил, о царь, к жертвоприношению. Услышь же о тех чудесах, которые там случились. Чьявана хотел было взять сому для обоих богов Ашвинов, но Индра  воспрепятствовал ему, когда тот брал для них долю.

Индра  сказал:
Оба Насатьи недостойны сомы — так я считаю. Они всего лишь врачеватели детей богов и по своему ремеслу этого не заслуживают.

Чьявана  сказал:
Не принижай великих духом, прекрасных и могущественных  (Ашвинов), которые сделали меня, о Магхаван, юным, как бог. Почему же они недостойны (испить) сока сомы наряду с тобой и другими премудрыми? Знай, о Индра богов, Разрушитель (вражеских) твердынь, Ашвины — те же боги.

Индра  сказал:
Они — врачеватели, ремесленники. Меняя обличье по своему желанию, они бродят в мире среди смертных. Разве заслуживают они сомы?

Ломаша сказал:
И когда Васава повторил те же слова, Бхаргава, пренебрегая волей Шакры, попытался было взять долю (сомы). Видя, что несравненный сома будет вот-вот передан Ашвинам, бог — Сокрушитель Балы произнес: «Если ты самовольно возьмешь для них сому, я метну в тебя грозную ваджру, которой нет равных». Вместо ответа на эти слова Бхаргава засмеялся Индре в лицо и взял установленным способом достойную долю сомы для Ашвинов. Тогда супруг Шачи хотел метнуть в него грозную ваджру, но, едва тот воздел руку, Бхаргава заставил его застыть в неподвижности. Оставив (Индру) остолбеневшим, Чьявана произнес заклинания и совершил жертвенное возлияние огню, стремясь сотворить волшебство. Великий в своей пламенной мощи, он вознамерился уничтожить того бога.
Силой подвижничества святого мудреца появился по волшебству могучий асура по имени Мада, великий мощью и огромный телом, величина которого была недоступна разуму ни богов, ни асуров. Пасть его была огромна и страшна, острые зубы (оскалены), одна челюсть упиралась в землю, другая же вздымалась в небо. Четыре клыка его были длиной в сотню йоджан каждый, другие зубы по десять йоджан. Формой они напоминали сторожевые башни и выглядели как наконечники копий. Руки его походили на горы, одинаковые, необъятной длины, глаза — на солнце и луну, а лик вызывал в памяти Антаку. Он облизывал зияющую пасть быстро мелькающим, словно молния, языком, и взгляд его был ужасен. Казалось, вот-вот он поглотит мир. В ярости налетел он на Совершителя ста жертвоприношений, намереваясь поглотить его, и огласил миры мощным, грозным ревом.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать четвертая глава.

Глава 125

Ломаша сказал:
Когда бог — Совершитель ста жертвоприношений увидел подобного Антаке грозноликого Маду, который приближался к нему с разверстой пастью, намереваясь поглотить его, руки его (совсем) сковал страх, и, судорожно облизывая уголки рта, объятый ужасом Царь богов обратился к Чьяване: «С этих пор будут Ашвины удостоены сомы, о Бхаргава! Истинна речь, о брахман, которую я обращаю к тебе. Не зря ты предпринял такую попытку: в этом высшая справедливость. Знаю я, о брахман-мудрец, не напрасно то, что ты совершишь. Заслуживают сомы Ашвины, если ты поступил так сейчас. Пусть это умножит славу твоей мощи, о Бхаргава! Я допустил такое, чтобы в мире разнеслась слава об отце Суканьи, а ты явил бы свою мощь. Поэтому будь ко мне милостив и пусть будет так, как ты хочешь». Когда Шакра сказал это, гнев могучего духом Чьяваны быстро прошел и он отпустил Разрушителя (вражеских) твердынь. А Маду, который и прежде не раз был созидаем, могучий (подвижник) вложил, о царь, по частям в вино, женщин, игральные кости и охоту. Так (Чьявана) покончил с Мадой, ублажил сомой Шакру и совершил для царя (Шарьяти) жертвоприношение богам вместе с Ашвинами. Прославив свою мощь во всех мирах, лучший из тех, что владеют словом, счастливо зажил в лесу вместе с любимой Суканьей.
(Пред тобою), о царь, сияет то самое озеро, оглашаемое криком птиц. Вместе с братьями соверши здесь возлияние воды в честь своих праотцев и богов. Полюбовавшись на это (озеро), а также на Сикатакшу, о бхарата, владыка земли, ступай в лес Сайндхава, где ты увидишь малые реки. Соверши омовение во всех священных местах! Гора Арчика — поселение мудрецов, славное, всегда плодоносное пристанище марутов, где реки никогда не пересыхают. Это многие сотни святилищ Тридцати (богов), о Юдхиштхира! Эту тиртху Луны почитают отшельники-брахманы, святые мудрецы и валакхильи. (Там) три священные вершины и три потока. Приблизься к ним и, как пожелаешь, прими омовение в каждом. Шантану и Шунака, о Каунтея, владыка людей, а также Нара и Нараяна посещают этот извечный край. Здесь, на горе Арчике, боги и праотцы вместе с великими мудрецами постоянно подвергали себя подвижничеству, лежа (на земле). Соверши для них жертвоприношение, о Юдхиштхира! Здесь те мудрецы вкушают зерно, варенное в молоке и масле, о владыка народов, здесь (струится) вечнотекущая Ямуна*, где предавался умерщвлению плоти Кришна. Оба близнеца и Бхимасена, а также Кришна, о мучитель врагов, — все мы пойдем туда, хотя сильно ослабели в суровом подвижничестве. Это благословенный родник Индры, о владыка потомков Ману, откуда вознеслись (на небеса) Дхатри, Видхарти и Варуна. Здесь обитают, о царь, те, что смирили свою душу и блюдут высшую дхарму. Эта прекрасная, лучшая из гор (принадлежит) тем, кто добр и возвышен помыслами. Это та самая благословенная Ямуна, о царь, где живут сонмы мудрецов-царей, где совершаются различные жертвоприношения; она избавляет от боязни греха. Здесь совершал жертвоприношения сам царь Мандхатри, великий стрелок из лука, а также, о Каунтея, Сахадева Сомака*, лучший из дарующих.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать пятая глава.

Глава 126

Юдхиштхира сказал:
Как, о великий брахман, был рожден сын Юванашвы Мандхатри, величайший из царей, царь-тигр, прославившийся в трех мирах, и как тот, чье сияние безмерно, достиг столь высокого положения? Я хочу выслушать повесть о том мудреце, которому, словно Вишну, великому духом, покорны три мира, а также о том, как (произошло) само имя «Мандхатри», данное тому, чей блеск подобен блеску Шакры, и как появился на свет тот, которому нет равных в силе, — ведь ты искусный рассказчик!

Ломаша сказал:
Слушай внимательно, царь, как слово «Мандхатри», (имя) того царя, великого духом, отозвалось в мирах. Владыка земли Юванашва происходил из рода Икшваку. Тот царь, лучший из блюстителей дхармы, совершал жертвоприношения с богатыми дарами, достигнув тысячи ашвамедх вместе с другими разнообразными главными жертвоприношениями, каждое из которых сопровождалось обильным дарением. Тот царь-мудрец, великий духом и стойкий в обетах, был бездетным. Оставил он царство на своих советников, а сам удалился на жительство в лес. Следуя способу, предусмотренному шастрами, (он устремился) к слиянию своей души с Атманом. Иссушенный жаждой, явился он в обитель Бхригу.
Той самой ночью, о Индра царей, могучий духом, великий святой мудрец, потомок Бхригу, совершал жертвоприношение для Саудьюмни, чтобы тот (обрел) сына. Там стоял, заранее приготовленный, о Индра царей, огромный кувшин, полный воды, очищенной заклинаниями: испив ее, супруга (Саудьюмни) должна была родить сына подобного Шакре. Водрузив тот кувшин на алтарь, великие мудрецы, уставшие от ночного бдения, легли отдохнуть, и Саудьюмни прошел мимо них. Царь, у которого пересохло в горле, мучимый жаждой, усталый, вошел в ту обитель, страстно желая напиться, и попросил воды, но возгласа, (исторгнутого) пересохшим горлом усталого (царя), никто не услышал, словно птичьего крика. И тут, увидев кувшин, полный воды, царь стремительно бросился к нему, напился, а (оставшуюся) воду вылил. После того как мудрый царь, томимый жаждой, испил прохладной воды, оп погрузился в нирвану и испытал величайшее блаженство.
Но вот пробудились святые мудрецы, и с ними царь, и увидели, что кувшин опустел. «Кто это сделал?» — спросили собравшиеся, и Юванашва признался: «Я». Достойный Бхаргава сказал тогда ему: «Не следовало (это делать). Та вода, накопленная подвижничеством, предназначалась для того, чтобы (даровать тебе) сына. Это мною было предпринято суровое покаяние и наложено (на воду) заклятие, чтобы ты обрел сына, о царь-мудрец великой силы и мужества! Такого (сына) великой мощи, великой отваги и пыла подвижничества, чтобы он своей доблестью мог бы отправить самого Шакру в обиталище Ямы! Таким способом я подготовил все это, о царь! Не годится, о царь, что ты испил этой воды, но мы не в силах изменить того, (что случилось). В том, без сомнения, воля судьбы, раз ты поступил именно так. Томимый жаждой, ты испил подготовленной по обряду, (освященной) заклинаниями воды, в которой сосредоточилась, о великий царь, вся мощь моего подвижничества. Потому благодаря этой (воде) ты сам произведешь на свет сына такой мощи, как (было сказано). Мы совершим здесь для тебя весьма необычное жертвоприношение, чтобы ты, о могучий, породил сына, подобного Шакре».
Затем по прошествии полных ста лет у того царя, великого духом, появился, прорвав его левый бок, мощнопламенный сын, второй Сурья. Но смерть не настигла владыку людей Юванашву, и это было подобно чуду. Явился могучий духовным пылом Шакра, желая увидеть (новорожденного). Шакра положил ему в рот свой указательный палец. «Он будет сосать меня», — провозгласил Владетель ваджры. И небожители вместе с Индрой дали ему имя «Мандхатри». Ребенок принялся сосать палец, поданный Шакрой, и вырос, о царь, на тринадцать кишку*. Веды вместе с Дханурведой, а также небесное оружие, о великий царь, — все это открылось могучему (царевичу), едва он помыслил об этом. В тот же день появился у него лук под названием Аджагава и стрелы из рога, а также непробиваемый панцирь. Сам Шакра Магхаван, о бхарата, посвятил его на царство. (Верностью) дхарме он покорил три мира, словно Вишну — своими шагами. Колесо власти великого духом вращалось безостановочно, сокровища сами давались в руки царю-мудрецу. Ему (принадлежала), о владыка земли, земля, полная богатств. Он совершил множество различных жертвоприношений с обильными дарами.
Мощнопламенный царь, безмерно сияющий, воздвигал чайтьи и, достигнув совершенства в дхарме, обрел, о царь, половину трона Шакры. За один день одним лишь своим повелением тот мудрец, верный дхарме, покорил землю с ее поселениями и кладезями сокровищ. Алтарями для его обильных дарами жертвоприношений была сплошь покрыта земля, все четыре стороны света, не оставалось, о царь великий, ни одного свободного (места). Говорят, что могучий духом (Мандхатри) даровал брахманам, о великий царь, десять тысяч падм коров. Великий духом, во время двенадцатилетней засухи он наперекор воле Держащего ваджру послал дождь, чтобы взошли посевы. Он осыпал своими стрелами и уничтожил могучего властителя Гандхары из рода Сомы, голос которого был подобен грому могучей тучи. Великий душою, он покорил царь, четыре рода живущих. Его собственным подвижничеством и пламенной мощью зиждились миры. Смотри — вот то место, где он, блеском подобный солнцу, приносил жертвы богам; это благословеннейший край, сердце Курукшетры. Этим я рассказал тебе все о великой судьбе Мандхатри, о царь, и его необычном рождении — то, о чем ты просил меня.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты»  сто двадцатъ шестая глава.

Глава 127

Юдхиштхира сказал:
Какова была мощь царя Сомаки, о лучший из повествователей? Я желаю знать истину о его могуществе и деяниях.

Ломаша сказал:
Жил на свете, о царь Юдхиштхира, добродетельный царь по имени Сомака, и было у него сто равно достойных жен. Несмотря на великие усилия, долгое время царь не мог породить от них сына. И вот, когда он был уже стар, но не оставлял усердных попыток, у него от ста жен родился сын по имени Джанту. Все матери сидели вокруг новорожденного, наотрез отвергая (иные) удовольствия, о владыка народов! Однажды, о царь, муравей укусил Джанту в ягодицу, и малыш закричал от боли. Все матери тоже запричитали в великом отчаянии, столпившись вокруг Джанту; поднялся громкий шум, и от-чаянные крики донеслись до царя, который сидел вместе со жрецами среди своих советников и приближенных. Царь послал привратника (разузнать), что случилось, и тот рассказал ему, что произошло с его сыном. Сомака, губитель недругов, вместе с советниками спешно поднялся, пошел во внутренние покои дворца и успокоил сына. Утихомирив его, царь покинул женскую половину и снова, о царь, продолжил беседу с советниками и жрецами.

Сомака сказал:
Вот беда — иметь единственного сына! Лучше уж быть бездетным. Поскольку все живущие подвержены болезням, горе тем, кто имеет одного сына. Эту сотню цветущих женщин я присмотрел и взял себе в жены, желая иметь сыновей, о могучий брахман, но детей у них не было. Несмотря на все мои усилия, у всех у них родился от меня один-единственный сын, этот Джанту. Что может быть горше этого?! Я достиг преклонного возраста, и жены мои тоже (состарились), о достойнейший среди дваждырожденных! Для них вся жизнь сосредоточилась на единственном сыне, так же как для меня. Есть ли соответствующий обряд, благодаря которому (у меня) стало бы сто сыновей? Велик ли он, легок или тяжел для исполнения?

Жрец сказал:
Имеется такой обряд, благодаря которому (у тебя) может быть сто сыновей. Если ты в силах исполнить его, то я расскажу тебе, Сомака!

Сомака сказал:
Могу я выполнить или не могу то, благодаря чему у меня будет сто сыновей, считай это сделанным, о достойный! Поведай мне это.

Жрец сказал:
Во время жертвоприношения, которое я подготовлю, принеси в жертву Джанту, о царь, и тогда у тебя вскоре, о славный, появятся сто сыновей. Когда на жертвенном огне будет гореть его жир, матери вдохнут этот дым и потом родят для тебя могучих сыновей. И Джанту снова будет твоим сыном от той же (супруги), и на левом боку у него появится золотой знак.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать седьмая глава.

Глава 128

Сомака сказал:
Сделай, о брахман, все так, как это должно быть сделано. Я желаю иметь сыновей и потому совершу все, о чем ты говоришь.

Ломаша сказал:
Затем этот (жрец) устроил жертвоприношение для Сомаки, (собираясь принести в жертву) Джанту, но матери, охваченные отчаянием, силой стали вырывать (у него) сына. «О, смерть наша», — кричали они, терзаясь тяжким горем. Матери тянули его за правую руку, а жрец тащил за левую. И он вырвал младенца у (женщин), подобных тоскующим (птицам) курари, убил его и, согласно обряду, принес в жертву огню его жир. Пока жир горел на жертвенном огне, матери надышались этим запахом и внезапно упали, несчастные, на землю, о потомок Куру! И все царские жены тотчас же зачали сыновей. Спустя десять месяцев у Сомаки родилось от всех них сто сыновей, о бхарата, владыка народов! Джанту, старший, родился у той же матери, и он, о бхарата, стал их общим любимцем, большим, чем другие, их собственные сыновья. На левом боку его был золотой знак, и среди ста сыновей (царя) он был первым по своим достоинствам.
И вот наставник Сомаки отправился в иной мир, а через некоторое время за ним последовал и Сомака. (Царь) увидел (жреца), который жарился в страшной Нараке, и спросил его: «Почему ты горишь в огне Нараки, о дваждырожденный?» А наставник ему ответил, сгорая в жарком пламени: «Я совершил для тебя, о царь, (то) жертвоприношение, а теперь расплачиваюсь за это деяние». Услышав это, царь-мудрец сказал царю Дхарме*: «Это я должен туда отправиться, а ты соблаговоли отпустить моего жреца. Из-за меня этот достойный (человек) жарится на огне Нараки».

Дхарма сказал:
Ни один человек, о царь, никогда не расплачивается  за деяния другого. Тебя вот тут ждет воздаяние за твои дела, о лучший из дарующих!

Сомака  сказал:
Я не желаю блаженных миров без него, толкователя Вед. Хочу жить только с ним вместе — будь то обитель богов или Нарака. О Царь правосудия, мы с ним равны в отношении совершенного, так пусть будет равной для нас, о бог, и расплата за зло, и воздаяние за добро.

Дхарма сказал:
Если ты так желаешь, о царь, то пожинай вместе с ним плоды его (деяния) столько же времени, сколько он, а потом ты достигнешь стези праведников.

Ломаша сказал:
Тот царь лотосоокий, верный наставнику, так все и сделал, а потом вместе с тем же наставником-брахманом достиг блаженных миров, завоеванных его деяниями. Вот сияет впереди его благословенная обитель. Смиренный человек, проведя здесь шесть ночей, вступит на праведный путь. И мы, о Индра царей, проведем здесь шесть ночей, не зная тревог и смирив свою душу. Готовься, потомок Куру!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать восьмая глава.

Глава 129

Ломаша сказал:
Некогда именно здесь, о царь, сам Праджапати совершил жертвенный обряд, называемый «иштикрита», длившийся тысячу лет. И Амбариша, сын Набхаги, приносил жертвы на берегу Ямуны. Принесением жертв и подвижничеством он достиг высшего совершенства. Это, о царь, благословенный край жертвоприношений сына Нахуши, который во время жертвенных церемоний раздал жрецам-помощникам десять падма. Смотри, о Каунтея, вот место жертвоприношений владыки всей земли, соперничавшего с Шакрой, — самого Яяти, чья мощь неизмерима. Видишь, земля, покрытая различного вида жертвенными огнями, словно бы прогнулась, подалась (под тяжестью) жертвенников Яяти. Вот шами однолистая, а это — прекрасное озеро. Посмотри на эти озера Рамы, полюбуйся обителью Нараяны. Этим местом проследовал к (реке) Раупья, углубившись в йогу, сын Ричики, не знающий равных в могуществе. Услышь от меня, о потомок Куру, памятный стих, который некогда изрекла пишачи, украсившая себя ступками: «Вкусив кислого молока в Югандхаре, побывав в Ачьютастхале и совершив омовение в Бхутилае, ты желаешь жить (здесь) вместе со своими сыновьями. Если ты, проведя тут одну ночь, останешься на вторую, то, что произойдет с тобой этой ночью, будет совсем иным, нежели то, что было днем».
Эту ночь, о лучший из бхаратов, мы проведем здесь, ибо это преддверие Курукшетры, о бхарата, сын Кунти! Здесь царь Яяти, сын Нахуши, о царь, совершал жертвоприношения, изобиловавшие различными сокровищами, и этим был удовлетворен Индра. Вот тиртха Ямуны, которая зовется Плакшаватарана, мудрые называют ее же «Вратами небес». Высочайшие святые мудрецы, совершая жертвоприношения по обряду сарасвата, приходят сюда для завершающего омовения, принося с собой жертвенные столбы и ступки. Здесь же царь Бхарата, покоряя землю согласно своей дхарме, не раз выпускал на волю предназначенного в жертву коня, мастью напоминающего пятнистого оленя. Здесь же, муж-тигр, Марутта предпринял величайшую сатру, охраняемый первым среди мудрецов-богов Самвартой. Тот, кто здесь совершит омовение, о Индра царей, узрит все миры и, омывшись, очистится от греха, о бхарата!

Вайшампаяна сказал:
Пройдя вместе с братьями через омовение, лучший из Пандавов, прославляемый великими святыми мудрецами, обратил к Ломаше свою речь: «Благодаря подвижничеству я вижу все миры, о воистину доблестный! Отсюда я могу лицезреть Белоконного*, лучшего из Панданов!»

Ломаша сказал:
Видишь, это благословенная Сарасвати, о мощнорукий, на нее верховные святые мудрецы взирают как на свое единственное сокровенное пристанище. Совершив омовение здесь, о лучший из мужей, ты будешь избавлен от прегрешений. Здесь мудрецы-боги, а также мудрецы-цари и (другие) святые мудрецы совершали, о Каунтея, жертвоприношения по обряду сарасвата. Вот алтарь Праджапати, пять йоджан в каждую сторону, — это Поле великого духом Куру, основой жизни которого было принесение жертв.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто двадцать девятая глава.

Глава 130

Ломаша сказал:
Отсюда, о бхарата, смертные, совершив   подвижническое покаяние, отправляются на небеса; люди, готовясь к смерти, о царь, приходят сюда тысячами. Такое благословение даровал Дакша, который некогда совершал здесь принесение жертв: «Те, кто здесь встретит смерть, завоюют небеса». Вот благодатная Сарасвати, небесная полноводная река. А это — место под названием Винашана, где Сарасвати (исчезает), о владыка народов! Это начало царства нишадов, из ненависти к которым, о герой, Сарасвати ушла под землю,  (произнеся): «Пусть нишады меня не видят». А это Чамасодбхеда, где Сарасвати (снова) видна и где к ней стекаются благословенные небесные (реки), бегущие в океан. Вот там — великая тиртха Синдху, где Лопамудра, о губитель врагов, встретившись с Агастьей, избрала его своими супругом. А тут сияет тиртха Прабхаса, о блеском подобный солнцу, это пречистый благодатный (край), излюбленный Индрой, очищающий от грехов. Вот виднеется прекрасная тиртха под названием Вишнупада, а это сладостная Випаша*, река, высочайшая очистительница. В нее-то и бросился в тоске по сыновьям славный мудрец Васиштха, сам связавший себя, но всплыл на поверхность, освобожденный от пут.
Посмотри вместе с братьями: то край Кашмира, благословеннейший из всех, о губитель врагов! Он населен великими святыми мудрецами. Тут, о бхарата, (происходила) беседа между Агни, Кашьяпой, всеми мудрецами Севера и сыном Нахуши. А вот сияют Врата Манасы*, о великий царь! Славным Рамой был сотворен ливень посредине этой горы. Это прославленная Ватикашанда, север Видехи, (край) истины и отваги, не запирающий врата. То место, где обрели покой Явакри, а также славный святой мудрец Васиштха вместе с Арундхати, зовется Удджанака. Вот озеро Кушаван с лотосам Кушешая; здесь же обитель Рукмини, где она нашла успокоение, отрешившись от гнева. Ты слышал, о сын Панду, о месте, где собираются посвятившие себя самососредоточению. Ты увидишь, могучий царь, эту великую гору Бхригутунгу*, а также Джалу и Упаджалу, реки невдалеке от Ямуны; совершая там жертвоприношения, Ушинара превзошел самого Васаву. Васава, о владыка народов, и Агни, о бхарата, явились к нему на место сбора богов, чтобы подвергнуть царя испытанию. Желая испытать великого духом Ушинару, податели даров обратились — Индра в ястреба, а Агни в голубя, и явились к нему на жертвоприношение. Напуганный ястребом голубь, гонимый страхом, ища защиты, сел на бедро царя и тесно прильнул к нему, о царь!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцатая глава.

Глава 131

Ястреб сказал:
Все правители земли, о царь, считают тебя наиблагочестивейшим, так почему ты собираешься сделать то, что противоречит своей дхарме? (Этот голубь), о царь, был уготован мне, мучимому голодом, в пищу. Не обольщайся своей приверженностью дхарме, ты попираешь дхарму.

Царь сказал:
Дрожащая птаха, напуганная тобой, о великая птица, спасая свою жизнь, прибилась ко мне в поисках защиты. Высшая дхарма в том, чтоб не отдать (тебе) голубя, который залетел сюда, пытаясь укрыться от опасности, — как ты считаешь, ястреб? Голубь дрожит и напуган, о ястреб, он хочет найти у меня пристанище. Отречься от него предосудительно.

Ястреб сказал:
Благодаря пище, о царь, появляются на свет все живые существа, благодаря пище растут, благодаря ей существуют живущие. Можно долго прожить, отказавшись от самого дорогого достояния, но много не проживешь, лишившись еды. Душа моя, владыка народов, теперь, когда я лишен пищи, покинет тело и ступит на путь, с которого нет возврата. Когда я умру, о праведник, погибнут и супруга моя, и дети. Спасая голубя, ты отнимаешь жизнь (сразу) у многих. Благочестие, коим попирается справедливость, не благочестие вовсе, а неправедность. (Настоящее) благочестие в том, чтоб не препятствовать справедливости, о воистину доблестный! Взвесив, о царь, какой (долг) из взаимно противоположных более важен, а какой — менее, тот и следует исполнять, где нет противоречия. Подумай, что более важно, а что менее, и реши, в чем справедливость, а что — ее противоположность, и после этого, о царь, поступи согласно тому, что представляется тебе твоей дхармой.

Царь сказал:
Много достоинств в твоей речи, о лучшая среди птиц! Уж не Супарна ли ты, властитель пернатых? Во всяком случае, ты постиг дхарму, ибо говоришь пространно, ярко и в соответствии с дхармой. Я полагаю, нет для тебя ничего неизвестного. Но как же ты можешь считать справедливым отречение от того, кто обращается за защитой? Твои попытки (убедить меня) в этом вызваны голодом, птица, но ведь ты можешь найти себе больше пропитания иным путем. Тебе будет сейчас предоставлена такая (еда), какую ты пожелаешь: бык или дикий кабан, олень или буйвол.

Ястреб сказал:
Я не ем, о великий царь, (мясо) ни кабана, ни буйвола, ни разных оленей. Что пользы мне от такой еды? Отдай мне, о царь, бык среди кшатриев, этого голубя — вот та еда, которая предназначена мне судьбой. Ястребы едят голубей, таков извечный закон. Не взбирайся, о царь, на банановое дерево, чтобы увидеть дорогу.

Царь сказал:
О ястреб, почитаемый сонмами птиц! Правь богатым царством Шиби, или же я дам тебе все, что ни пожелаешь,   но только не эту птицу, о ястреб, которая прилетела (сюда), ища спасения. Скажи, о лучшая из птиц, что сделать, чтобы ты от него отказался, и я сделаю это, но голубя тебе не отдам.

Ястреб сказал:
Если, о царь Ушинара, тебе так дорог этот голубь, то отсеки (кусок) собственного мяса, равный по весу голубю. Если (кусок) твоего мяса, о царь, будет таким же, как голубь, отдай его мне, и я удовлетворюсь.

Царь сказал:
Я считаю, о ястреб, милостью эту твою просьбу ко мне, поэтому я сейчас же отдам тебе (кусок) собственной плоти, равный по весу (голубю).

Ломаша сказал:
И, отрезав (кусок) своего мяса, царь, знаток высочайшей дхармы, стал сравнивать его с весом голубя, о могучий Каунтея! Когда стало ясно, что голубь весит больше, царь Ушинара принялся добавлять еще мяса, снова срезая с себя. Когда же он срезал с себя все свое мясо и (у него) не хватило его, чтобы уравновесить голубя, он сам поднялся на весы.

Ястреб сказал:
Я — Индра, о знаток дхармы, а этот голубь — Уноситель жертвоприношений. Мы пришли к твоему жертвенному алтарю, чтоб испытать твою праведность. Ты, о владыка народов, срезал мясо со своего тела, и сияющая слава об этом твоем (деянии) покорит миры. Пока в мире люди будут рассказывать о тебе, о царь, до тех пор будет (жить) твоя слава и будут принадлежать тебе вечные миры.

Ломаша сказал:
Вот жилище того царя, великого духом, о сын Панду! Посмотри вместе со мной на эту святыню, избавляющую от греха. Здесь, о царь, всегда можно видеть богов и бессмертных мудрецов с достойными брахманами, великими духом.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать первая глава.

Глава 132

Ломаша сказал:
Видишь, о Индра людей, эту благословенную обитель, окруженную вечно плодоносящими деревьями? Она (принадлежит) сыну Уддалаки, Шветакету, который известен на земле как искусный знаток заклинаний. Здесь Шветакету увидел воочию Сарасвати, принявшую человеческий облик. «Пусть буду я ведать (истинное) слово», — попросил Шветакету у представшей перед ним Сарасвати. В то время, о царь, первыми среди знатоков Брахмана были Аштавакра, сын Каходы, и Шветакету, сын Уддалаки, — дядя и племянник. Оба брахмана, племянник и дядя, явившись на жертвоприношение к царю Видехи, властителю земли, одержали верх в споре с Вандином, не знавшим себе равных.

Юдхиштхира сказал:
Какова была мощь того брахмана, который победил таким образом Вандина, и кто сделал его Аштавакрой? Расскажи мне все это правдиво, о Ломаша!

Ломаша сказал:
Был, о царь, у Уддалаки некий смиренный ученик по имени Кахода, услужливый и верный своему наставнику. Долгое время он посвятил постижению Вед. Прочие брахманы-ученики насмехались над ним, но наставник, узнав, что тот подвергается осмеянию, передал ему не только знание Вед, но вскоре отдал ему в жены свою дочь Суджату. Она зачала огнеподобного сына, и тот сказал как-то отцу, погруженному в изучение Вед: «Всю ночь ты постигаешь Веды, отец мой, но так и не выучил как следует». Оскорбленный в присутствии учеников, великий святой мудрец проклял его в гневе, хотя тот был еще в материнской утробе: «Если ты осмеливаешься так говорить, пребывая еще во чреве у матери, то так и останешься скрюченным в восьми местах». Так тот великий святой мудрец и появился на свет скрюченным, и стали звать его Аштавакрой. Дядя его по матери, Шветакету, был одного возраста с ним.
Неравнодушная к богатству Суджата, встревоженная ростом сына в своем чреве, пришла к своему супругу, не имеющему достояния, и сказала ему наедине: «Как мне вынести, обездоленной, о великий святой мудрец, этот десятый, (последний) месяц? У тебя ведь нет достояния, чтобы я после родов не претерпевала невзгод». После таких слов супруги Кахода отправился за дарами к Джанаке. И Вандин, знающий толк в споре, одержал верх над тем брахманом и низверг его в воду. Уддалака, слышавший о том разговоре его с сыном, (узнав), что тот был утоплен, сказал Суджате: «Следует скрыть это от Аштавакры». И она последовала тому благому совету, так что, когда этот брахман появился на свет, он так ничего и не услышал об этом. Аштавакра считал Уддалаку своим отцом, а Шветакету — братом.
Однажды, когда Аштавакре было двенадцать лет, Шветакету (увидел) его сидящим у отца на коленях, схватил за руки, стащил его, плачущего, (с отцовских колен) и крикнул: «Это не твой отец, (чтобы тебе сидеть) у него на коленях!» Жестокие слова его проникли тогда в самое сердце (Аштавакры), стало ему очень горько. Плача, отправился он домой и спросил у матери: «Где мой отец?» Тогда Суджата, само отчаяние, в страхе перед проклятием все рассказала ему. Узнав от матери правду, тот брахман сказал Шветакету: «Пойдем на жертвоприношение к царю Джанаке. Много удивительного говорят о его жертвоприношении. Послушаем там беседу брахманов, вкусим лучших яств и сами наберемся мудрости, ибо благодатно и утешительно святое слово». И отправились дядя с племянником на богатое жертвоприношение царя Джанаки. Аштавакра, встретив на пути царя, который преградил ему дорогу, произнес такие слова.

Такова в книге «Лесная»  великой  «Махабхараты» сто тридцать вторая глава.

Глава 133

Аштавакра сказал:
Если нет на пути брахмана, то каждый, будь то  слепец, глухой, женщина, уличный торговец или же царь, может идти своей дорогой, но, встретившись с брахманом, следует уступить дорогу ему!

Царь сказал:
Я уступаю тебе дорогу. Иди свободно, куда пожелаешь. Не существует огня ничтожного. Сам Индра всегда склоняется перед брахманами.

Аштавакра сказал:
Мы пришли посмотреть на жертвоприношение, о почтенный, ибо сильно наше возросшее любопытство. Мы явились как гости и желаем, чтобы ты, страж дверей, разрешил нам войти. Мы хотим увидеть жертвоприношение сына Индрадьюмны, а также встретиться и побеседовать с Индрой-Джанакой. Не навлеки на себя, о стражник, тотчас же величайшей напасти, если (нас) прогневишь.

Страж дверей сказал:
Мы исполняем приказание Вандина. Выслушай, что я скажу. Юным брахманам нет сюда доступа. Дозволено появляться здесь лишь мудрым старцам, лучшим из дваждырожденных.

Аштавакра сказал:
Если сюда разрешено приходить только старцам, то мне, о страж дверей, тоже можно войти. Мы, (считай), стары, ибо блюдем обеты, и достойны быть допущенными сюда благодаря могуществу наших знаний. Мы усердны в послушании и смирили свои души и также идем путем знания к совершенству. Говорят, что и юным (брахманом) не следует пренебрегать, ибо огонь, даже самый малый, обжигает, если к нему прикоснуться.

Страж дверей сказал:
Возроди в своей речи тогда звучащую в Ведах Сарасвати: (звучит) она (то) в Односложии, то в богатом формами вирадже. Однако, посмотри на себя — ты юн и душою, и телом. К чему похваляться: трудно достичь успеха в ученом споре.

Аштавакра сказал:
Зрелость не измеряется ростом тела, как круглые наросты на шалмали (не говорят) о старости (дерева). И маленькое, низкорослое (деревце) считается взрослым, если способно плодоносить, но если оно не приносит плодов, то еще не достигло поры зрелости.

Страж дверей сказал:
Юноши наследуют мудрость старцев и со временем сами становятся зрелыми. Знание нельзя (получить) за короткое время. Почему же ты, юный, говоришь, словно старец?

Аштавакра сказал:
Стар не тот, у кого голова седа. Даже юношу, если он обладает мудростью, боги считают старцем. Святые мудрецы вершили дхарму не благодаря годам, сединам, (нажитому) достоянию или родственникам. Но кто учен, тот и велик. Я пришел, желая встретиться с Вандином в царском собрании. Доложи обо мне, страж дверей, царю с гирляндой из лотосов. Ты увидишь сегодня, о стражник, как я вступлю в жаркий спор с мудрейшими. Быть может, я буду повергнут, а может быть, вознесен, когда все присутствующие умолкнут.

Страж дверей сказал:
Как же явишься ты, десятилетний, на жертвоприношение, куда допускаются лишь искушенные мудрецы? Я как-нибудь попытаюсь тебя провести, но и ты постарайся потом как следует.

Аштавакра сказал:
О царь, лучший в роду Джанаки, ты окружен почестями, все богатства (принадлежат) тебе. Ты — совершитель жертвенных деяний, каким до тебя был разве что один Яяти. Мы слыхали, что мудрый Вандин, побеждая в споре знатоков Вед, с помощью приставленных тобой верных слуг безжалостно топит всех побежденных. Узнав об этом, я и явился спорить загадками в присутствии брахманов. Где этот Вандин? Встретившись с ним, я намерен затмить его, словно солнце — звезды.

Царь сказал:
Ты вознамерился победить Вандина, не ведая, сколь могуществен твой соперник в споре. Так могут говорить лишь те, которые знают свою силу. Но он уже признан брахманами, искусными в беседе.

Аштавакра сказал:
Он еще не встречался в споре с такими, как я, и только поэтому он вступает в беседу бесстрашно, как лев. Но, встретившись нынче со мною, он будет повержен и станет похож на сломавшуюся в пути телегу с разболтавшейся осью.

Царь сказал:
Величайший мудрец тот, кто постиг, что это такое: имеющее шесть ступиц, двенадцать ободов, двадцать четыре сочленения и триста шестьдесят спиц.

Аштавакра сказал:
Да хранит тебя вечно движущееся колесо, имеющее шесть ступиц, двенадцать ободов, двадцать четыре сочленения и триста шестьдесят спиц.

Царь сказал:
Кто из небожителей дал жизнь тем двум, что подобны паре запряженных вместе кобылиц и налетают, словно ястребы? Какое потомство породили они?

Аштавакра сказал:
Да не будет этих двоих в твоем доме, о царь, а только (в домах у твоих) врагов. Тот, чей колесничий — ветер, даровал им жизнь, они же породили его.

Царь сказал:
Кто и во сне не смежает век, кто и живой, но не движется, у кого отсутствует сердце, кто прибывает на бегу?

Аштавакра сказал:
Рыба спит, не смежая век. Яйцо живое, но не движется. У камня отсутствует сердце, река прибывает на бегу.

Царь сказал:
Я нахожу, что ты — не человек, а существо божественное. Ты не юн, а умудрен годами, по моему мнению. Нет такого, кто бы сравнился с тобой в искусстве беседы. Поэтому я отворяю тебе двери. Вот Вандин.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать третья глава.

Глава 134

Аштавакра сказал:
О царь, среди собравшихся здесь, подобно грозному воинству, не знающих себе равных царей я не могу распознать по голосу (Вандина), словно гуся (среди стаи), гомонящей у большой воды. О Вандин, слывущий первым среди владеющих искусством спора! Вступив со мной в состязание, ты не будешь говорить (с такой легкостью), словно пред тобою река, в которую ты входишь: (перед тобой) — неистово пылающий Пожиратель жертв. Предстань предо мною!

Вандин сказал:
Не буди спящего тигра! Знай, ты не избежишь укуса ядовитой змеи, облизывающей уголки рта, если, наступив на нее, ударишь по голове. Кто сам слабее слабого, но обуянный гордыней, налетает на гору, пытаясь ее сокрушить, тот только изранит руки и ногти, а на камне не останется и царапины. Словно (все) горы рядом с Майнакой, как телята рядом с быком, кажутся ничтожными все цари рядом с царем — владыкой Митхилы.

Ломаша сказал:
Тут Аштавакра, о царь, воспылав гневом, обратил свою речь к Вандину посреди Собрания, и голос его был подобен грому: «Когда я скажу свое слово, ответь мне, а я отвечу тебе на твое».

Вандин сказал:
Огонь единый сияет во многих видах, солнце единое все освещает, един герой — Царь богов, губитель (недругов), и Яма един, владыка праотцев.

Аштавакра сказал:
Индра и Агни — два друга неразлучных, Нарада и Парвата — два божественных мудреца. Ашвинов двое, и два колеса у колесницы. Муж и жена — двое, соединенные Видхатри*.

Вандин сказал:
Благодаря карме трояко рождается земная тварь. Трое участвуют в отправлении ваджапеи. Адхварью  совершают тройное омовение. Насчитывается три мира и три светоча.

Аштавакра сказал:
Знак брахманов — четверичность, четыре  (жреца) поставлены вершить это жертвоприношение, вечно считалось, что сторон света — четыре и варн — четыре, а также четыре ноги у коровы.

Вандин сказал:
(Есть) пять огней и пять пад в размере панкти, а также пять (видов) жертвоприношений и пять органов восприятия, в Ведах известно пять (апсар), имеющих по пять локонов, в мире прославлено благословенное Пятиречье.

Аштавакра сказал:
Некоторые считают, что именно шестикратный дар (следует давать брахманам) по случаю установления жертвенного огня. Колесо времени (состоит) из шести сезонов, органов чувств — шесть, шесть Криттик (в созвездии), всюду в Ведах говорится о шести (жертвоприношениях) садьяска.

Вандин сказал:
(Существует) семь видов домашних животных  и семь — диких; семь стихотворных размеров используется при одном жертвоприношении, (насчитывается) семь святых  мудрецов, семь (видов) почестей и семь струн у вины.

Аштавакра сказал:
Восемь шана составляют сто мана, восемь ног у шарабхи, убивающего льва; известно, что восемь васу среди богов, при любом жертвоприношении устанавливается  восьмиугольный жертвенный столб.

Вандин сказал:
Девять молитв произносится при возжигании огня в честь праотцев; считается, что творение состоит из девяти стадий; девять слогов составляют (размер) брихати. Сочетание девяти (цифр) используется всегда при счете.

Аштавакра сказал:
На десять периодов делится жизнь человека в мире, десять сотен составляют полную тысячу. Десять месяцев вынашивает женщина плод, «десять» (слышно в названиях) — «дашераки», «дашарны», «даша».

Вандин сказал:
Одиннадцать домашних животных полагается на одиннадцать дней половины лунного месяца, для них существует одиннадцать жертвенных столбов. Одиннадцать видоизменений претерпевают живущие, на небе среди богов — одиннадцать рудр.

Аштавакра сказал:
Двенадцать месяцев насчитывается в году, двенадцать слогов (составляют) паду (размера) джагати. Двенадцать дней длится обычное жертвоприношение, двенадцать адитьев насчитывают брахманы.

Вандин сказал:
Тринадцатый лунный день считается самым грозным, земля (состоит из) тринадцати островов...

Ломаша сказал:
Произнеся это, Вандин запнулся, а Аштавакра досказал за него вторую половину шлоки: «Тринадцать дней провел в пути Кешин. Тринадцать и более (слогов), как считается, (составляют размер) атиччхандас». Когда (все) увидели, что сын суты погрузился в задумчивость и молчит, опустив голову, а Аштавакра продолжает свою речь, поднялся громкий крик. И когда воцарилось такое смятение в разгар жертвоприношения у царя Джанаки, к Аштавакре с радостью и почтением приблизились все брахманы, покорно сложив ладони.

Аштавакра сказал:
Известно, что прежде он, побеждая брахманов в споре, топил их в воде. Пусть же сегодня эта судьба постигнет самого Вандина! Хватайте его и бросайте в воду!

Вандин сказал:
Я — сын Варуны. Там, о Джанака, совершалась двенадцатилетняя сатра, (длившаяся) столько же времени, сколько твоя. Потому я и посылал туда тех лучших из дваждырожденных. Все они отправились наблюдать жертвоприношение Варуны и вот снова идут сюда. Я намерен почтить достойного почестей Аштавакру, благодаря которому я встречусь со своим отцом.

Аштавакра сказал:
Брахманы, которых он одолел в словесном поединке своей искушенностью в споре и мудростью, были брошены им в океанские воды, но я своей мудростью взял над ним верх в беседе. Пусть праведные оценят (достоинства) моей речи. Да минует пылающий огонь Джатаведас дома праведных, не опалив их своей мощью! Праведники прислушиваются к высказываниям малолетних, даже если слова их наивны. Ты же слушаешь меня, Джанака, поникший, словно отведал (плод дерева) шлешматаки. Или льстивые речи совсем опьянили тебя? Ты словно слон, гонимый (погонщиком), и слуха твоего не достигают эти мои слова.

Джанака сказал:
Я слушаю твою речь, удивительную, нечеловеческую. И весь твой облик скорее небесный. Ты победил в споре Вандина, и Вандин в твоей власти: (делай с ним), что пожелаешь.

Аштавакра сказал:
К чему мне, о царь, живой Вандин? Если (правда), что отец его — Варуна, брось его в воду.

Вандин сказал:
Я воистину сын царя Варуны и не боюсь быть брошенным  в воду. В сей же миг Аштавакра увидит своего давно умерщвленного отца Каходу.

Ломаша сказал:
Затем перед Джанакой, один за другим, предстали могучие духом брахманы, вкусившие почестей Варуны.

Кахода сказал:
Вот почему, о Джанака, согласно карме,  люди желают иметь сыновей: то, чего не смог сделать я, сделал мой сын. Ибо у слабого, о Джанака, рождается сильный сын, у незрелого разумом — мудрец, у невежды — ученый.

Вандин сказал:
Твоей остро отточенный секирой, о царь, пусть сам Антака срубает в бою недругам головы! Да будет благо тебе! Здесь во время сатры поют великую уктхью и главный саман и пьют должным образом сому. Сами боги здесь на жертвоприношении Джанаки, радостные, принимают каждый свою чистую долю.

Ломаша сказал:
И вот, попрощавшись со всеми поднявшимися в своем великом блеске брахманами, а также с царем Джанакой, Вандин, о царь, вступил в океанские воды. А Аштавакра, победивший непревзойденного Вандина, почтив отца и приняв оказанные ему должным образам почести брахманов, вместе со своим дядей вернулся в прекрасную обитель. В довольстве и радости пребывая здесь вместе с брахманами и братьями, ты, о Каунтея Аджамидха, совершишь со мною паломничество к другим благословенным (местам), чистый в своих деяниях и верный единому.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать четвертая глава.

Глава 135

Ломаша сказал:
А это, о царь, виднеется (река) Саманга-Мадхувила, то (место) зовется Кардамила, там был посвящен на царство Бхарата. Супруг Шачи, расправившись с Вритрой, преследуемый невзгодами, погрузился в воды Саманги и избавился от всех прегрешений. Это Винашана, где Майнака (скрылась) во чреве (земли), о муж-бык! Там некогда Адити, желая обрести сына, изготовила угощение (для богов). Поднимитесь на эту царицу гор, о муж-бык, и вы перестанете мучиться своим бесславием, безвестностью, несчастьем. Это, о царь, горная (цепь) Канакхала, любимое  (пристанище)  святых мудрецов; отсюда, о Юдхиштхира, виднеется великая река Ганга. Достойный Санаткумара достиг здесь высочайшего совершенства. Совершив омовение в ней, о Аджамидха, и ты очистишься от всех грехов. Вместе с советниками, о Каунтея, прими омовение в водах озера под названием Пунья, в Тушни-Ганге и на горе Бхригутунге. Отсюда видна прекрасная обитель Стхулашираса, отрекись здесь от гордыни и гнева, о Каунтея! Вон, о сын Панду, сияет славная обитель Райбхьи, где окончил свои дни мудрец Явакрита, сын Бхарадваджи.

Юдхиштхира сказал:
Какими (достоинствами) был наделен тот святой мудрец, пламенный Бхарадваджа, и отчего принял смерть сын того мудреца Явакрита? Я желаю, о Ломаша, слышать, как все это произошло. Я испытываю наслаждение от рассказов о деяниях тех, кто подобен богам.

Ломаша сказал:
Бхарадваджа и Райбхья были друзьями. Жили они здесь, в лесу, преисполненные непреходящей радости. Было у Райбхьи два сына — Арвавасу и Паравасу. У Бхарадваджи, о бхарата, был сын Явакри. Райбхья с сыновьями копил знания, другой предавался подвижничеству, и дружба обоих с самого детства не знала себе равных, о бхарата! Но Явакри замечал, что отцу-подвижнику не выказывают почестей, Рабхью же с его сыновьями почтительно встречают брахманы, о безупречный! (Явакри) неистово страдал, исполненный гнева, и решил наконец предаться суровому умерщвлению плоти, чтобы (добиться) знания Вед, о Пандава! Величайший подвижник, он жег свое тело на мощном пылающем огне и тем вызвал тревогу Индры. Тогда, о Юдхиштхира, Индра явился к Явакриту и спросил: «С какой целью предпринял ты столь яростное покаяние?»

Явакри сказал:
О почитаемый сонмом богов, пусть откроются мне   Веды, недоступные познанию дваждырожденных, — вот цель моего величайшего покаяния. Я предпринял его, о Губитель Паки, чтоб (получить) знание Вед. Я желаю подвижничеством добиться всех знаний, о Каушика! Долгое время нужно для того, чтобы усвоить Веды из уст наставника, о могучий! Потому я и решился на этот великий шаг.

Индра сказал:
То неправедный путь, о брахман-мудрец, по которому ты намерен пойти. Чего (ты достигнешь), убив себя, о премудрый! Ступай и получи знания из уст наставника.

Ломаша сказал:
С этими словами Шакра удалился. Явакри же, о бхарата, еще более стал усердствовать в аскетическом подвиге, о безмерно отважный! Предаваясь суровому умерщвлению плоти, о царь, великий подвижник, как мы слыхали, сильно тревожил Индру богов. И тогда бог, Сокрушитель Балы, снова явился к великому отшельнику, погруженному в жестокое покаяние, и попытался остановить его: «Недостижима цель, (к которой ты стремишься), необдуман этот твой (шаг) во имя того, чтобы Веды открылись тебе и твоему отцу».

Явакри сказал:
Если, о Царь богов, не сбудется то, что я желаю, то с великим усердием я предприму еще более суровое подвижническое покаяние. Знай, о Магхаван, я отрежу свои члены один за другим и принесу их в жертву пылающему огню, если ты по доброй воле не исполнишь всего, что я хочу, о царь богов!

Ломаша сказал:
Убедившись в решимости того великого духом подвижника, мудрый (Индра) стал размышлять, как бы его остановить. Затем Индра принял вид изможденного, чахоточного брахмана-подвижника, которому не одна сотня лет от роду, и принялся строить из песка плотину в том месте Бхагиратхи, где в соответствующей тиртхе Явакрита совершал обычно очистительное омовение. Поскольку лучший из дваждырожденных не внял поданному им совету, Шакра стал наполнять песком Гангу. Шакра непрерывно бросал горстями песок в Бхагиратхи, сооружая плотину, чтобы тем самым преподать урок Явакрите. Явакри, бык среди отшельников, смотрел, как тот старается перегородить (Гангу), и наконец, рассмеявшись, сказал: «Что происходит, о брахман? Что ты задумал сделать? Эти огромные усилия, которые (ты) предпринимаешь, бесплодны».

Индра сказал:
Я перегорожу Гангу насыпью, и будет удобный путь. А то ведь, о сын мой, людям трудно переправляться каждый раз (через реку).

Явакри сказал:
Тебе не по силам перегородить этот мощный поток. Отступи перед тем, что невозможно сделать, займись (чем-нибудь) посильным для тебя.

Индра сказал:
Моя ноша, что я взвалил на себя, столь же непосильна, как и твоя, когда ты с целью (постичь) Веды  предпринял это подвижничество.

Явакри сказал:
О Владыка Тридцати (богов), Губитель (демона) Паки! Если ты считаешь, что мои (усилия) столь же бесплодны, как и то, что ты делаешь, то сделай так, о Властитель сонма богов, чтобы я мог (достичь знания Вед). Даруй мне также и иные дары, благодаря которым я превзойду других.

Ломаша сказал:
И Индра даровал ему те дары, о которых просил великий подвижник: «Откроются тебе и отцу твоему Веды, как ты желаешь. (Исполнятся) и другие твои желания, которые ты вынашиваешь. Ступай, Явакри!» И тот, добившись того, что хотел, явился к отцу и сказал.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать пятая глава.

Глава 136

Явакри сказал:
Веды откроются нам обоим: и мне, и (тебе), отцу моему. Мы превзойдем других — вот какие дары я получил!

Бхарадваджа сказал:
Получив дары, которые ты пожелал, ты возгордишься, о сын мой, а обуянный гордыней, вскоре погибнешь, несчастный! По поводу этого рассказывают такую притчу, сложенную богами. Некогда, о сын мой, жил на свете могучий святой мудрец по имени Баладхи. Терзаемый тоской по сыну, он подверг себя необычайно суровому умерщвлению плоти (и пожелал): «Пусть будет у меня бессмертный сын» — и он получил такого. Но боги, явившие ему милость, сделали (его сына) не таким, как сами бессмертные: «Смертный не может быть бессмертным. Срок его жизни будет отмечен».

Баладхи сказал:
Вечны и незыблемы эти горы, о лучшие из богов, пусть они и отмечают срок жизни моего сына.

Бхарадваджа сказал:
И родился у него тогда сын (по имени) Медхавин, всегда пребывающий в гневе. Узнав о том, (что предшествовало его рождению), он преисполнился гордости и стал относиться с презрением к святым мудрецам. Странствуя по земле, чиня зло отшельникам, он встретил однажды могучего мудрого Дхану-шакшу. Медхавин оскорбил его, и могучий (мудрец) его проклял: «Обратись в прах!» Но тот, к кому были обращены эти слова, не превратился в тлен. Тогда могучий Дханушакша видя, что Медхавин остался цел и невредим, наслал быков, чтобы разрушить (горы), залог его (жизнестойкости). Когда рухнули  (горы), отмечавшие (срок его жизни), юноша ту же скончался, и отец, найдя сына мертвым, принялся  его оплакивать.
Отшельники увидели, что он рыдает, объятый горем, как прежде, и обратились к нему с песнопением, которое звучит в Ведах. Услышь его от меня: «Смертный не властен преступить того, что назначено судьбой: Дханушакша с помощью быков сокрушил горы». Так дерзкие юноши, получив дары, преисполняются гордыни и быстро гибнут. Да не случится это с тобою! Велика мощь Райбхьи и обоих его сыновей. Не приближайся к нему, о сын мой, и будь начеку! Великий святой мудрец, знаток Вед и подвижник, он гневлив и в ярости своей может погубить тебя, сын мой!

Явакри  сказал:
Я выполню  (твой завет), не тревожься, отец, обо мне. Так же как я почитаю тебя, (чту я) и Райбхью, (словно) отца своего.

Ломаша сказал:
Ласково успокоил отца бесстрашный Явакри, а сам принялся досаждать другим мудрецам, черпая в том величайшую радость.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать шестая глава.

Глава 137

Ломаша сказал:
В своих скитаниях Явакри, не ведающий страха, в месяце вайшакха добрался до обители Райбхьи. Там он увидел, о бхарата, его сноху, подобную киннари: она прогуливалась по священной обители, украшенной цветущими деревьями. Явакри, потеряв рассудок от страсти, бесстыдно сказал стыдливой (красавице): «Сойдись со мной!» Зная его характер, страшась как его проклятия, так и пламенной мощи Райбхьи, она приблизилась (к нему) и произнесла: «Пусть будет так!» Затем она увела его в уединенное место и только совершила омовение, как в обитель вернулся Райбхья, о бхарата, губитель недругов! Он увидел свою невестку, жену Паравасу, в слезах и печали, стал ласково утешать ее и расспрашивать, о Юдхиштхира! Красавица все рассказала ему: и что предложил ей Явакри, и что она сама обдуманно ответила Явакрите.
Когда Райбхья услышал о том, что вознамерился сделать Явакрита, душу его словно пламенем охватило, родился (в ней) великий гнев. Обуреваемый яростью, гневный подвижник вырвал у себя прядь волос и принес ее в жертву тщательно подготовленному (священному) огню. Тут появилась женщина, внешне подобная той, а он, вырвав другую прядь, снова принес ее в жертву огню. Тогда появился ракшас со страшными глазами, грозный обличьем. Оба они сказали Райбхье: «Что нам следует сделать — мы сделаем». Разгневанный святой мудрец повелел: «Пусть будет убит Явакри!» И те со словами: «Да будет так!» — удалились, намереваясь уничтожить Явакриту. Приблизившись к нему, Критья, вызванная к жизни (Райбхьей), великим духом, употребив свои чары, отобрала у него кувшин, о бхарата! И тут на Явакриту, который лишился кувшина и потому не совершил очистительного омовения, налетел тот ракшаса с занесенными копьем. Явакри увидел, что тот нападает с копьем в руке, намереваясь убить его, быстро вскочил и бросился к озеру, но в озере воды не было. Явакри поспешно кинулся к потокам, но и они все оказались пересохшими. Преследуемый грозным ракшасом с копьем в руке, испуганный, он быстро добрался до того (места), где его отец (совершал) агнихотру. Но едва он хотел войти, как в воротах его силой остановил слепой страж-шудра, и он отступил, о царь!
Когда шудра задерлжал Явакриту, ракшаса настиг его своим копьем, и тот упал с пробитым сердцем. Убив Явакриту, ракшаса возвратился к Райбхье. Простившись с Райбхьей, они с той женщиной удалились.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать седьмая глава.

Глава 138

Ломаша сказал:
Тем временем, о Каунтея, завершив чтение Вед, положенное на этот день, Бхарадваджа со связкой поленьев возвращался к себе в обитель. Прежде все (жертвенные) огни, едва завидев его, тянулись к нему навстречу, но теперь огни не приветствовали его: сын его был убит. Могучий подвижник заметил неполадки в агнихотре и спросил у сидящего (рядом) слепца-шудры, хранителя дома: «Почему, о шудра, огни не радуются моему появлению? И ты (держишься) не так, как обычно. Все ли в порядке здесь, в обители? Не пошел ли мой неразумный сын к Райбхье? Скажи мне скорее, на душе у меня неспокойно».

Шудра сказал:
Твой слабый разумом сын тут же отправился к Райбхье. Вот и лежит он, сраженный могучим ракшасой. Тот ракшаса преследовал его с копьем в руке, а я задержал его своими руками у входа в хранилище (священного) огня. Тотчас же он был здесь убит: он искал воды, но не успел совершить очищения, потому его и одолел быстрый ракшаса с занесенным копьем.

Ломаша сказал:
Услышав от шудры печальную весть, Бхарадваджа приблизился к мертвому сыну и стал оплакивать его в глубоком горе: «Ты предавался подвижничеству во имя блага брахманов, чтобы открылись тебе Веды, не познанные дваждырожденными. Ты был добр душой к брахманам, великим духом, и, невиновный ни перед одним живым существом, оказался насильником. Я заклинал тебя не посещать жилища Райбхьи, но все-таки ты пошел к нему, жестокому, словно Яма-Калантака. Ничтожен помыслами тот мощнопламенный (брахман), который, зная, что ты у меня, старика, единственный сын, подчинился власти гнева. Из-за того, что сделал Райбхья, я терзаюсь теперь печалью о сыне. Без тебя, о сын мой, и я расстанусь с жизнью, самым дорогим на земле. И если я, несчастный, в тоске по сыну уйду из жизни, так пусть же старший сын Райбхьи убьет его вскоре, также безвинного. Счастливы люди, у которых нет любимых сыновей: они не знают, что такое тоска по сыну, и живут, как им по душе. Кто более грешен, чем тот, разум которого совсем помутился от горя — (смерти) сына, и в муке он проклинает любимых своих друзей?! Увидел я сына мертвым и проклял близкого друга. Кому еще суждено перенести подобную боль?!» Оплакивая на все лады своего сына, Бхарадваджа предал его сожжению, а следом и сам вошел в ярко пылавшее пламя.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать восьмая глава.

Глава 139

Ломаша сказал:
В то время могучий и славный царь Брихаддьюмна решил совершить (жертвенный обряд) сатра, который (прежде) отправлял для него Райбхья. Мудрый Брихаддьюмна избрал в помощники для сатры обоих сыновей Райбхьи — Арвавасу и Паравасу. Попрощавшись с отцом, они отправились туда, о Каунтея, а в обители остались Райбхья и жена Паравасу. Как-то Паравасу, желая повидать (ее), возвращался один домой. В лесу он встретил отца, облаченного в черную оленью шкуру. (Была) глубокая ночь, и (Паравасу), слепой от дремоты, не разглядев отца, принял его за оленя, бродящего в глухом лесу. Думая (добыть шкуру), чтобы прикрыть свое тело, он, не желая того, убил своего отца, считая, что это олень. Он совершил для него все погребальные обряды, о бхарата, и снова отправился на ту сатру. Там он сказал своему брату: «Этот обряд ты не сможешь исполнить один. Я же убил отца, приняв его за оленя. Поэтому прими, о достойный, ради меня обет, который (должно исполнить), если убит брахман, а я могу и один завершить этот обряд, о отшельник!»

Арвавасу сказал:
Совершай же ты сатру для мудрого Брихаддьюмны, а я, смирив свои чувства, исполню ради тебя (обет),  (положенный после) убийства брахмана.

Ломаша сказал:
Исполнив (тот обет) по случаю убийства брахмана, отшельник Арвавасу, о Юдхиштхира, снова явился на сатру. Паравасу увидел, что его брат вернулся, и сказал Брихаддьюмне, пришедшему на совет: «Это убийца брахмана, пусть он не приближается, чтобы увидеть твое жертвоприношение. Убивший брахмана одним лишь взглядом погубит тебя, без сомнения». И Арвавасу, о царь, был тогда изгнан (царскими) слугами. «Это не я совершил убийство брахмана», — повторял он снова и снова. Но слуги, о бхарата, твердили одно и то же: «Ты — убийца брахмана!» А Паравасу не признался, что сам совершил убийство, (лишь говорил): «Мой брат это сделал, а меня уберегло (от греха)». Боги были обрадованы поведением Арвавасу, о царь, они вступились за него и осудили Паравасу. Затем боги во главе с Агни даровали дар (Арвавасу), и попросил он, чтобы отец его был жив, брат — невиновен и чтобы отец его не помнил, что был убит, и снова бы жили и Бхарадваджа, и Явакрита. Все они тотчас же вернулись к жизни, а Явакрита, о Юдхиштхира, обратился к богам, возглавляемым Агни: «Я постиг Брахман, исполнив обеты. Так как же смог Райбхья, о лучшие из бессмертных, таким способом погубить меня, знатока Вед и подвижника?»

Боги сказали:
Не поступай так, как говоришь, о отшельник Явакрита! Легко, без наставника получил ты знание Вед. А он, своим поведением радуя наставников, в течение долгого времени в тяготах и невзгодах постигал высочайший Брахман.

Ломаша сказал:
Сказав это Явакриту, боги во главе с Агни, оживившие всех тех (умерших), снова удалились на третье небо. Вот его благословенная обитель с вечно цветущими и плодоносящими деревьями. Пожив здесь, о царь-тигр, ты избавишься от всех грехов.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто тридцать девятая глава.

Глава 140

Ломаша сказал:
Ты оставил позади, о царь-бхарата Каунтея, горы Уширабиджу, Майнаку, Швету, а также гору Калу. Вот сияет Ганга, разветвляясь на семь потоков, о бык среди бхаратов, место беспыльное и прекрасное, где всегда пылает огонь. Ни один человек не может увидеть этого. Предайтесь глубокому самососредоточению — и тогда вы увидите эти тиртхи. Мы отправимся к горе Швете, а также к горе Мандаре, где (обитает) якша*, страж сокровищ, и сам Кубера, властитель якшей. Восемнадцать тысяч быстрых гандхарвов, в четыре раза больше того кимпурушей*, о царь, а также якшей различного вида и ранга, разнообразно вооруженные, служат, о лучший из потомков Ману, Индре якшей — Манибхадре. Богатства их неисчерпаемы, а движутся они подобно ветру. Они способны тут же скинуть с трона самого Царя богов. Под охраною их, могучих, защищаемые ятудханами*, горы эти неприступны, о Партха! Погрузись в глубочайшее самосозерцание! Есть у Куберы и другие грозные советники и ракшасы, его друзья. Мы встретимся с ними, о Каунтея! Сосредоточь свои усилия на этом переходе.
Гора Кайласа*, о царь, уходит в вышину на шестьсот йоджан. Там собираются боги, там (находится) Вишала, о бхарата! Неисчислимое множество якшей, ракшасов, киннаров, нагов, супарнов, гандхарвов в обиталище Куберы, о Каунтея! Ступай теперь к ним, о царь Партха, я охраняю тебя, (как охраняют тебя) мощь Бхимасены, пыл подвижничества и самообуздание. Пусть даруют тебе благо царь Варуна и Яма, победитель в сражениях, а также Ганга, Ямуна и (эта) гора. Богиня Ганга, я слышу твой плеск с вершины Джамбунады, горы Индры. Храни же, славная, от (этих) гор Индру среди мужей, почитаемого всеми потомками Аджамидхи! О дочь гор, будь защитницей царю (Юдхиштхире) — он приближается к этим горам!

Юдхиштхира сказал:
Необычна такая взволнованность Ломаши. Храните  все неусыпно (нашу супругу) Кришну. По мнению (Ломаши), место это крайне труднодоступно, поэтому блюдите здесь высочайшую чистоту.

Вайшампаяна сказал:
Вслед за тем он обратился к Бхиме, великому в своей отваге: «Охраняй заботливо Кришну, о Бхимасена! Когда отсутствует Арджуна и нет его поблизости, ты, о брат мой, (должен) оберегать в невзгодах Кришну». Затем великий духом царь подошел к близнецам, приласкал их, вдохнул запах головы каждого и прерывающимся голосом произнес: «Не бойтесь! Ступайте без трепета».

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сороковая глава.

Глава 141

Юдхиштхира сказал:
(Здесь есть) невидимые существа, о Врикодара, и могучие ракшасы. Мы сможем идти вперед благодаря (жертвенному) огню и пылу подвижничества. Собери силы, о Каунтея, превозмоги голод и жажду! Опирайся на мощь и мудрость свою, о потомок Куру! Ты слышал слова святого мудреца о горе Кайласе. Поразмысли, о Каунтея, как сможет идти (здесь) Кришна? Может быть, тебе, о могучий большеокий Бхима, вернуться назад вместе с Сахадевой и Дхаумьей, поварами, наблюдателями за кухней, всеми слугами, конями и колесницами и теми брахманами, которым не вынести тягот пути? А мы трое — я, Накула и Ломаша, великий подвижник, проследуем дальше, поддерживая себя скудной пищей и соблюдая обеты. Живи здесь, у истоков Ганги, погрузившись в самососредоточение, и жди моего возвращения. Охраняй Драупади, пока я не вернусь!

Бхима сказал:
Славная царская дочь изнемогает от усталости, удрученная горем, о бхарата, и все-таки она идет, движимая надеждой встретиться с Белоконным. Ведь и тобой овладевает все более острая тоска оттого, что ты не видишь его, что же (будет, если ты разлучишься) еще и с Сахадевой, со мной и с Кришной, о бхарата! Пусть все слуги с колесницами, повара и наблюдатели за царской кухней, если желают, возвращаются туда, где, как ты считаешь, наше (место). Но я ни за что не хочу покидать тебя здесь, на этой труднодоступной, непроходимой горе, кишащей ракшасами. Да и причастная славной доле царская дочь, верная обету, без тебя, о тигр среди мужей, не пожелает вернуться. И Сахадева, всегда послушный тебе, верно уж, не повернет обратно — я знаю его решимость. Здесь все мы, великий царь, полны нетерпения, мечтая о встрече с Савьясачином, потому и двинемся дальше все вместе. Если по этой горе, где много ущелий, нельзя проехать на колесницах, мы будем идти пешком. Не тревожься, о царь! Я на руках пронесу Панчали там, где она не сможет (пройти), — вот что пришло мне на ум. Не тревожься, о царь! И обоим юным героям, доставляющим радость Мадри, я помогу переправиться там, где будет трудно, если сами они будут не в силах.

Юдхиштхира сказал:
Да возрастет же твоя мощь, о Бхима, если ты так говоришь и намерен нести на себе Драупади и близнецов в долгом пути. Благо тебе! Такого не встретишь больше нигде! Пусть растут твоя сила и честь, добродетель и слава! Да не посетит усталость тебя, способного пронести на себе обоих братьев вместе с Кришной! Да не будешь ты знать поражений, о мощнорукий!

Вайшамиаяна сказал: 
И тут прекрасная Кришна, улыбаясь, произнесла: «Я пройду, не надо тревожиться обо мне, о бхарата!»

Ломаша сказал:  
Гору Гандхамадану можно пройти благодаря пылу подвижничества. Мы все, Каунтея, подвергнем себя умерщвлению плоти. Накула, Сахадева и Бхимасена, о царь, и я, и ты, Каунтея, увидим Белоконного!

Вайшампаяна сказал:
Беседуя меж собой, радостные, увидели они, о царь, огромные владения Субаху, изобиловавшие слонами и конями. (Раскинувшиеся на склонах) Химавана, они были местом поселения киратов* и танганов*; здесь были сотни куниндов*, встречались и бессмертные и было множество чудес. Субаху же, властитель куниндов, завидев Пандавов, радостно оказал им почести у входа в свои владения. Принятые с почетом, все они жили там в полном довольстве, а затем, когда солнце очистилось от туч, отправились к горе Химаван. Слуг во главе с Индрасеной, наблюдателей за царской кухней, поваров и прислужниц Драупади, о царь, — всех их могучие колесничные воины, доблестные потомки кауравов, оставили у царя, повелителя куниндов, а сами двинулись дальше пешком. Из того края Пандавы вместе с Кришной, радостные, неспешно тронулись в путь, мечтая увидеть Завоевателя богатств.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок первая глава.

Глава 142

Юдхиштхира сказал:
О Бхимасена, оба близнеца и Панчали, помните — не исчезает бесследно прошлое. Смотрите: скитаемся мы по лесам. «Мы обессилели и устали, — говорите вы меж собой, — не в силах дальше идти», хотя (все) вы стремитесь увидеть Завоевателя богатств. Эти (думы) сжигают меня, словно огонь — кучу соломы, как и то, что нет подле меня героя — Завоевателя богатств. Оскорбление, (нанесенное) Яджнясени, огнем жжет меня, пока я, томясь ожиданием встречи с ним, живу с младшими братьями в лесу. Я не вижу безмерно могучего Партхи, старшего брата Накулы, непобедимого обладателя грозного лука, и это терзает меня, о Врикодара! Пять лет вместе с вами странствую я по прекрасным тиртхам, лесам и озерам, мечтая о встрече с героем — Завоевателем богатств, верным данному слову, но я не вижу Бибхатсу, и это терзает меня, о Врикодара! Я не вижу мощнорукого черного Гудакешу, походка которого — что поступь льва, и это терзает меня, о Врикодара!
Я не вижу лучшего среди мужей, в совершенстве владеющего оружием, непревзойденного среди лучников, искусного в битве, — и это терзает меня, о Врикодара! (Я не вижу) Завоевателя богатств, который мчался, (бывало) посреди вражеских полчищ, словно Антака, яростный рок; плечи его — как у льва, а сам он подобен разъяренному слону. Безмерно отважный Белоконный Партха, старший брат близнецов, не уступит самому Шакре в мощи и доблести. Подавленный тяжкой, неотвратимой бедой, в которой сам же я виноват, я не вижу Пхальгуну, непобедимого владыку грозного лука. Он, который всегда милосерден к самому ничтожному, даже если тот задевает его, и дарует благосклонность, оберегая того, кто ступил на стезю добра, обернется змеиным ядом для того, кто избрал путь вероломства и хитростью пытается сломить (его), пусть это будет сам Держащий ваджру. Могучий, грозный Бибхатсу с душой необъятной незлопамятен, он защищает даже врага, если тот обратится к нему. Он — прибежище для всех нас, в бою он — губитель недругов, все сокровища стекаются к нему, всем нам несет он счастье.
Дивные драгоценные камни разных видов, которые прежде имел я во множестве благодаря его доблести, захвачены нынче Суйодханой. Благодаря мощи рук (Арджуны), о герой, прежде был у меня Зал собраний, отделанный всевозможными драгоценными камнями, — он был известен в трех мирах, о Пандава! Я не вижу Пхальгуну, в могуществе подобного Васудеве, в бою равного Картавирье, того, кто непобедим, неодолим в сражении. Тот губитель недругов в отваге уступает по младшинству лишь доблестному Санкаршане, а также тебе, неодолимому, о Бхима, и Васудеве. Силой рук и мощью он подобен Разрушителю твердынь, стремительностью — Ветру, своим ликом — Соме, а гневом — самой извечной Смерти. Мечтая увидеть того тигра среди мужей, мы все, о герой мощнорукий, отправимся на гору Гандхамадану. Увидим мы прекрасную гору, ту, где (находится) Превеликая Бадари и обитель Нары-Нараяны, где всегда обитают якши. Пешком, предаваясь великому умерщвлению плоти, мы дойдем до чудесного озера Куберы, которое охраняют ракшасы. Тот, кто не прошел через покаяние, кто злобен, алчен и не смирил себя, о Врикодара-бхарата, не может проникнуть в тот край. Мы все, о Бхима, вместе с брахманами, блюдущими великие обеты, явимся туда с оружием, опоясав себя мечами, чтобы идти по стопам Арджуны. Того, кто не смирил себя, о Партха, одолевают там мухи, гнус, слепни, тигры, львы, змеи, но тот, кто обуздал себя, не замечает их. Смирив свою душу и ограничив себя в пище, мы явимся на гору Гандхамадану, желая увидеть Завоевателя богатств.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок вторая глава.

Глава 143

Вайшампаяна сказал:
Те герои, безмерно могучие, лучшие среди всех лучников, натянули луки, подвязав кожаные щитки и напальчники, взяли колчаны и стрелы, вооружились мечами и, окружив первых из дваждырожденных, о царь, вместе с Панчали тронулись в путь к Гандхамадане. (На пути своем) они видели озера и реки, леса и горы, на (каждой) горной вершине — густотенистые деревья, вечно цветущие и плодоносящие; (то были) края, населенные сонмами святых мудрецов-богов. Смиряя себя, герои, питавшиеся кореньями и плодами, миновали неровную, холмистую, труднопроходимую местность, встречая многочисленные стада разных зверей. Могучие духом (Пандавы) приблизились к горе, которую населяют святые мудрецы, сиддхи*, бессмертные (боги), — к тому излюбленному (месту) гандхарвов и апсар, которое посещали и киннары. Едва герои вступили на гору Гандхамадану, поднялся ураганный ветер и (полил), о владыка народов, сильный ливень. Поднятая (ветром) густая пыль, перемешанная с листьями, покрыла мраком землю и небо с поднебесьем. Небо заволокло пеленою, так что ничего нельзя было разобрать, невозможно было даже словом перемолвиться между собой. (Пандавы) не видели друг друга, ибо тьма лишила их зрения; ветер, (несущий) обломки камней, увлекал их, о бхарата, за собою. Стоял страшный шум: (трещали) деревья, многие из которых, сломанные ветром, обрушивались на землю.
«Небо ли падает на землю, или раскололись горы?!» — думали все они, от ветра лишившись ясности разума. Нащупывая руками ближайшие деревья, муравьиные кучи и выступы, в страхе перед ураганом они старались за них уцепиться. И тут могучему Бхимасене удалось, поддерживая Кришну, кое-как задержаться, уцепившись луком за дерево. Царь справедливости и Дхаумья тоже сумели укрыться в лесной чаще, а Сахадева, несший жертвенный огонь, (спрятался) за скалой. Накула, великий подвижник Ломаша, другие брахманы, добравшись до деревьев, перепуганные, ухватились за них как могли. Когда поутих ветер и пыль начала оседать, огромными каплями обрушился частый дождь. Подгоняемые порывистым ветром потоки (воды) вперемешку с камнями падали непрерывно, затопив все вокруг. Образовались настоящие реки: пенистые, взбаламученные, они заливали окрестности, о владыка народов! С громким ревом падали они вниз, вырывая с корнем деревья, обрушивая огромные (потоки) воды, покрытой пенистой лавой. Когда дождь прекратился и стих ветер, спала вода и проглянуло солнце, герои постепенно выбрались (из своих укрытий) и, соединившись вновь, отправились, о бхарата, дальше на Гандхамадану.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок третья глава.

Вайшампаяна сказал:
Едва великие духом Пандавы тронулись в путь, Драупади, не привыкшая к пешим переходам, остановилась. Уставшая от бед, измученная тем ураганом с ливнем, славная, нежная Панчали почувствовала слабость. Падая от изнеможения, оперлась черноокая своими прекрасными округлыми руками о бедра. Опираясь на оба бедра, (крутые), как (задранный) хобот слона, вдруг стала она оседать на землю, трепеща, как банановое дерево. Доблестный Накула бросился к прекраснобедрой и, не дав ей, прильнувшей (к нему), как лиана (к стволу дерева), упасть, успел подхватить ее.  

Накула сказал: 
О царь, черноокая дочь царя панчалов от усталости падает на землю. Позаботься о ней, о бхарата! Не заслужившая горя, плавно ступающая (Драупади) попала в такую тяжкую беду! Утешь ее, о великий царь, она изнемогает от усталости.

Вайшампаяна сказал:
От этих его слов царя охватило глубокое отчаяние. Тотчас же подбежали Бхима и Сахадева. Глядя на нее, изможденную, бледную, добродетельный Каунтея поднял ее на руки и горестно запричитал: «Как может прекраснейшая из женщин, достойная счастья, спать, лежа на земле, когда ей подобает (возлежать) на богато устланном ложе в охраняемых покоях! Как же (случилось), что нежные стопы и лотосоподобный лик ее, достойной всего самого лучшего, почернели из-за меня! Что же наделал я, глупец, из-за своей страсти к игре! Скитаюсь теперь вместе с Кришной по кишащему зверьем лесу. "Счастье найдет Панчали, получив в супруги Пандавов", — (надеялся) царь Друпада, (ее) отец, выдавая большеокую деву замуж. Но этому не (суждено было) сбыться. Измученная усталостью и горем, лежит она, изможденная, распластавшись на земле, благодаря моим, грешника, деяниям».
Так сетовал на судьбу Юдхиштхира, Царь справедливости, а в это время подошли туда все лучшие из дваждырожденных во главе с Дхаумьей. Они принялись утешать его, почтили благословениями, произнесли заклинания, отвращающие ракшасов, и сотворили (необходимые) обряды. Пока высочайшие из святых мудрецов читали заклинания, чтоб принести утешение Пандавам, те то и дело касались (Драупади) своими прохладными руками. Овеваемая свежим ветром с капельками воды, Панчали почувствовала себя лучше и понемногу пришла в себя. Подняв (с земли) едва очнувшуюся, несчастную Кришну-подвижницу, они положили ее отдохнуть на разостланную оленью шкуру. Близнецы загрубевшими (от луков) руками мягко поглаживали ее покрытые чтимыми знаками ноги с окрашенными красным подошвами. Приласкав ее, Юдхиштхира, Царь справедливости, лучший из куру, сказал Бхимасене: «Многие горы, о Бхима, круты и неприступны из-за снегов. Как же пройдет по ним Кришна, о мощнорукий?»

Бхимасена сказал:
Тебя, о царь, и царскую дочь, а также обоих близнецов, быков среди мужей, я сам поведу, о Индра царей! Не терзай свою душу печалью. Или же, если будет на то твоя воля, о безупречный, нас всех понесет на себе рожденный от меня и равный мне силой Гхатоткача*, способный летать по воздуху.

Вайшампаяна сказал:
С согласия Царя справедливости он вызвал в своей памяти сына-ракшасу, и добродетельный Гхатоткача, едва отец вспомнил о нем, тут же явился с покорно сложенными ладонями, приветствуя Пандавов и брахманов. Когда и они благословили мощнорукого, воистину доблестный (ракшаса) сказал отцу своему, Бхимасене: «Ты мысленно вызвал меня, и я поспешил сюда, ожидая твоих приказаний. Повелевай же мною, о мощнорукий, я сделаю все, без сомнения». Услышав такое, Бхимасена заключил ракшасу в объятия.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок четвертая глава.

Глава 145

Юдхиштхира сказал:
Пусть бык среди ракшасов, могучий герой, знаток дхармы, твой, о Бхима, родной сын, преданный нам, понесет на себе мать (Драупади). Благодаря твоей мощи, о Бхима, необычайно грозный в могуществе, вместе с Панчали я дойду невредимым до Гандхамаданы.

Вайшампаяна сказал:
Выслушав волю брата, Бхимасена, тигр среди мужей, обратился с наказом к сыну своему Гхатоткаче, губителю недругов: «Твоя мать, о Хайдимбея, устала и обессилела, а ты, сын мой, могуч и сможешь пройти там, где пожелаешь. Неси же ее, о летающий в поднебесье! Подними ее к себе на плечо, благо тебе, и ступай среди нас по воздуху, двигаясь плавно, чтобы ее не тревожить».

Гхатоткача сказал:
Я и один смог бы перенести на себе Царя справедливости, Дхаумью, а также царскую дочь и близнецов, а теперь, когда у меня есть помощники, — тем более!

Вайшампаяна сказал:
С этими словами герой Гхатоткача, ступая среди Пандавов, понес на себе Кришну, а другие (ракшасы) — Пандавов. Ломаша, не имеющий равных в блеске, благодаря мощи своего духа следовал путем сиддхов, словно второе Солнце. Грозные в могуществе ракшасы, повинуясь приказу Индры ракшасов, шли, неся на себе всех тех брахманов. Любуясь прекрасными лесами и рощами, они направлялись к Превеликой Бадари. Герои, которых несли могучие, стремительные ракшасы, быстро преодолели большой путь, словно малый. Они видели края, густонаселенные млеччхами, покрытые копями для добычи различных драгоценных камней, а также горные отроги, изобиловавшие различными металлами; там обитали сонмы видьядхаров, киннары, кимпуруши и гандхарвы, всюду (сновали) обезьяны. Покой (тех мест), изрезанных сетью потоков, нарушали крики разных птиц, кишели там всевозможные звери, мелькали обезьяны.
Миновав многие страны, а также Уттара-куру, они увидали Кайласу, величайшую из гор, полную разных чудес. Поблизости от нее их взорам предстала обитель Нары-Нараяны, окруженная дивными деревьями, которые вечно цвели и плодоносили. Они увидели (древо) Бадари:* круглоствольное и прекрасное во всей своей пышности, свежее, густотенистое, оно было покрыто сочными, плотными, нежными листьями; раскидистое, с огромными ветвями, оно сверкало, источая яркое сияние. Удивительные крупные сладкие плоды, сочащиеся медом, плотно усыпали небесное (древо), населенное сонмами великих святых мудрецов, всегда полное разных птичьих стай, радостно возбужденных от страсти. (То древо росло) в покрытом зеленой травою краю, где нет слепней и москитов, где много кореньев, воды и плодов, где живут гандхарвы и боги. Местность здесь была прекрасная, чрезвычайно ровная, лишенная колючек, слегка тронутая снегом. Приблизившись к (древу), великие духом (герои) вместе с теми быками среди брахманов спустились один за другим с плеч ракшасов. Пандавы вместе с быками-дваждырожденными обратили свои взоры к благословенной обители, прибежищу Нары-Нараяны. Благодатный (край), изгоняющий грусть, был лишен мрака и в то же время недоступен палящим лучам солнца; здесь не знали таких невзгод, как голод, жажда, холод или жара. Этот приют блаженства, дающегося изучением Вед, был полон, о великий царь, сонмищ великих святых мудрецов и недоступен для людей, отступивших от дхармы.
Дивная (обитель, полная аромата) тщательно   растертых благовонных мазей, была почитаема жертвоприношениями бали, переливались здесь разными красками цветы жертвенных подношений. Там были огромные алтари для священного огня со сверкающими жертвенными черпаками и кувшинами, огромными блестящими сосудами для воды и глиняными горшками. Манящая под свою сень небесная обитель, оглашаемая звуками молитв, была готова дать приют любому существу; там исчезала усталость, царила благодать. Не имея себе подобных, прекрасная служением богам, она была населена смиренными великими святыми мудрецами, питающимися кореньями и плодами, облаченными в черные оленьи шкуры. Подобные огню и солнцу (премудрые) смирили свои души, устремившись к освобождению. Здесь были и великие участью яти, подчинившие себе свои чувства; растворив себя в Брахмане, они беседовали о Брахмане.
Мощнопламенный сын Дхармы, мудрый, чистый Юдхиштхира смиренно приблизился вместе с братьями к тем святым мудрецам. Все великие мудрецы, приобщившиеся к небесному знанию, глубоко погруженные в чтение Вед, увидали пришедшего Юдхиштхиру и радостно поспешили ему навстречу, осыпая его благословениями. Подобные огням, довольные, они (встретили) его гостеприимно, как подобает, и поднесли воду, свежие цветы, коренья и плоды. Юдхиштхира, сын Дхармы, с радостью и смирением принял почести, оказанные великими святыми мудрецами. Неколебимый Пандава вместе с Кришной и братьями, а также брахманами, искушенными в Ведах и Ведангах, радостный, вступил в (приют), подобный обиталищу Шакры, самим небесам; так дивно он благоухал, прекрасный, благословенный, полный сияния, о безупречный! Благочестивый (Юдхиштхира) осмотрел почитаемое богами и божественными мудрецами обиталище Нары-Нараяны, украшенное дочерью Бхагиратхи.
Могучие духом (герои) приблизились к тому священному дереву, посещаемому сонмами великих святых мудрецов, богатому плодами, источающими мед, и поселились там вместе с брахманами. Великие душой Пандавы благоденствовали, любуясь златоверхой Майнакой, населенной стаями разных птиц, благословенным озером Бинду, а также радующей душу (Гангой), дочерью Бхагиратхи, — священной тиртхой, благодатной (рекой) с прохладными, чистыми водами, богатой жемчугом и кораллами, украшенной деревьями, покрытой дивными цветами. Герои, быки среди мужей, жили там вместе с брахманами, постоянно ублажая богов и усопших предков. Глядя на то, как весело забавляется Кришна, богоподобные Пандавы, тигры среди мужей, преисполнялись радости.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок пятая глава.

Глава 146

Вайшампаяна сказал:
Герои-Пандавы, тигры среди мужей, соблюдая высочайшую чистоту, в прогулках и наслаждениях провели там шесть дней в ожидании Завоевателя богатств. Прекрасный, лучший из лесов, радующий душу любого существа, был полон прелести чудесных, чарующих сердце густых деревьев с сочными листьями и прохладной тенью; (одни) были усыпаны цветами, (другие) сгибались под тяжестью плодов, и их покой тревожили лишь стаи черных кукушек. Пандавы наслаждались, любуясь разнообразными прелестными озерами со светлыми водами, всюду расцвеченными голубыми и розовыми лотосами. Там веял благоуханный ветерок, радующий своими ласковыми прикосновениями всех Пандавов вместе с Кришной и теми быками-дваждырожденными.
Внезапно подул ветер с северо-востока и принес дивный лотос с тысячей лепестков, сверкавший, как солнце. Панчали увидала, как чистый, прекрасный, удивительно ароматный лотос, принесенный ветром, упал на землю. Красавица приблизилась к тому сверкающему чудесному (лотосу) саугандхика и, крайне обрадованная, о царь, так обратилась к Бхимасене: «Посмотри, о Бхима, на этот дивно сияющий, несравненный цветок, неиссякаемый источник аромата, радость души моей! Я поднесу его Царю справедливости, а ты, о губитель недругов, постарайся найти еще (таких же), чтобы доставить мне радость, (когда я) снова (окажусь) в обители, в Камьяке. Если, о Партха, я дорога тебе, принеси мне много таких (лотосов): я хочу взять их с собой в (нашу) обитель в Камьяке».
Сказав это Бхимасене, безупречная Панчали направилась к Царю справедливости, взяв с собой тот цветок. А Бхима, бык среди мужей, грозный в своем могуществе, узнав о желании царицы, решил доставить удовольствие любимой; он обратил лицо свое туда, откуда ветер принес этот цветок, и спешно отправился в путь, чтобы набрать таких же цветов. Могучий (Бхимасена) взял лук, отделанный золотом, и стрелы, подобные ядовитым змеям, и, словно разъяренный царь зверей, как яростный слон, не ведая ни страха, ни сомнений, надеясь на мощь собственных рук, стал подыматься на гору, мечтая порадовать Драупади. Губитель недругов ступал по иссиня-черной каменистой поверхности прекрасной горы, поросшей деревьями, лианами и кустарником, населенной киннарами; (гора) пестрела разноцветными рудами, деревьями, зверями и птицами и казалась воздетой рукой Земли, отягощенной всевозможными украшениями. Его взгляд был сосредоточен на склонах Гандхамаданы, прекрасных в любое время года, но сердцем он был устремлен к своей цели. Тот, чье мужество не измерить, шел вперед, а его разум, глаза и уши были прикованы к (горным склонам), оглашаемым пением черных кукушек и гудением пчел.
Могучий, пламенный духом Бхима, двигаясь по лесу, как разъяренный слон, вдыхал сильный аромат, источаемый цветами всех времен года. Ветер Гандхамаданы освежающим отеческим прикосновением снимал усталость и заставлял трепетать от радости волоски на его теле, словно у (сына, встретившегося) с отцом. (Отправившись) на поиски цветов, губитель недругов (дерзнул) нарушить покой того (края), населенного сонмами якшей, гандхарвов, богов и брахманов-мудрецов. Светлые прожилки металлов, просвечивавших в трещинах и неровностях (земли), казались нанесенной пальцами подкрашивающей мазью, смешанной с золотом и серебром, и виделось: (гора) танцует, (раскинув) крылья-облака, прильнувшие к ее склонам, а низвергающиеся водные потоки — это ее жемчужные ожерелья. Прекрасны были ее реки, беседки, водопады, пещеры и гроты; множество павлинов плясало под звон браслетов на ногах апсар. Ее каменистая поверхность была истерта остриями бивней слонов, охраняющих стороны света; падавшие литыми каскадами воды казались готовым вот-вот соскользнуть одеянием. Непуганые антилопы со спокойным любопытством провожали глазами (героя), продолжая щипать траву и не пытаясь отбежать подальше. Славный Каунтея, сын Ветра, шел играючи, мощью своих бедер разрывая бесчисленные переплетения лиан. Прекрасноокий, стройный, подобный золотой пальме, могучий, словно лев, юноша, смелый, как разъяренный слон, быстрый, как разъяренный слон, с медно-красными глазами, как у разъяренного слона, сам способный противостоять разъяренному слону, был полон решимости исполнить желание возлюбленной. Жены гандхарвов и якшей, сидевшие рядом со своими супругами, отвернувшись от них, провожали его глазами, оставаясь невидимыми, и оживленно обменивались жестами.
Пандава, словно являя собою новое воплощение Красоты, шел чудесными склонами Гандхамаданы. Перебирая в уме различные беды, причиной многих из которых был Дурьодхана, он жаждал угодить Драупади, обреченной на жизнь в лесу. Он думал: «Арджуна удалился на небо, а я ушел за цветами. Что ж будет делать достойный Юдхиштхира? Юдхиштхира, лучший из мужей, не отпустит от себя Накулу и Сахадеву, любя их и не доверяя лесу. Как бы мне побыстрей раздобыть цветы!» С этими мыслями тот тигр среди мужей стремительно ринулся вперед, подобный Царю птиц*. Врикодара, быстрый, как ветер, распугивал стада слонов, сотрясал ногами землю, словно ураган, (разразившийся) в день перемены луны. Могучий богатырь разбивал скопища львов и тигров, с корнем вырывал и сокрушал грудью огромные деревья. Сын Панду, яростно, как слон, продираясь через лианы и ползучие побеги, поднимался все выше и выше к вершине горы, и мощный клич его был подобен (грохоту) тучи, озаряемой молнией. Напуганные грозным его кличем и звоном лука, о могучий, стада оленей разбегались врассыпную.
И вот мощнорукий (Бхима) увидел на склонах Гандхамаданы прекрасную банановую рощу, протянувшуюся на много йоджан. Могучий (воин), сокрушая, словно огромный разъяренный слон, различные деревья, стремительно бросился к ней, намереваясь посягнуть на ее покой. Бхима, первый среди силачей, ломая стволы банановых деревьев, высоких, как множество пальм (одна на другой), быстро разбрасывал (их) вокруг. Ему попадалось навстречу много крупных зверей, стада оленей, слонов, буйволы и обитатели вод; львы и тигры, разъяренные, кидались на Бхимасену с разверстыми пастями, из которых неслось громкое, устрашающее рычание. Но Бхима, мощный сын Ветра, в ярости, силою собственных рук, сталкивал слона со слоном, льва со львом; иных же могучий Пандава уложил ударами ладони. Избиваемые Бхимой львы, тигры, гиены в страхе бросались врассыпную, испуская мочу и теряя испражнения. Разогнав их, могучий, славный сын Панду стремительно ворвался в лес, наполнив своим кличем стороны света. Все звери и птицы даже за пределами леса затрепетали от грозного звука голоса Бхимасены. Услышав поднявшийся внезапно крик (лесных) зверей и птиц, водяные птицы тысячами взмыли ввысь с еще влажными крыльями.
Заметив эти стаи водоплавающих, тот бык среди бхаратов бросился вслед за ними и увидел прекрасное огромное озеро. Неподвижное, оно словно обмахивалось опахалом из спускавшихся к его берегам золотистых зарослей банановых деревьев, колеблемых легким ветерком. Быстро войдя в воды того озера, обильно поросшего голубыми и белыми лотосами, богатырь, чье величие беспредельно, стал бурно резвиться, словно могучий дикий слон, а нарезвившись вдоволь, вышел на берег. Затем Пандава быстро углубился в лесную чащу и изо всех сил подул в звонкую раковину. Звук его раковины, клич Бхимасены, грозный отзвук (ударов) его рук эхом отозвались в горных пещерах. Услышав мощный звук хлопков, подобный удару ваджры, дремавшие в горных пещерах львы издали громкий рык, а потревоженные, напуганные львиным рыком слоны громко затрубили на всю гору, о бхарата!
Услышав эти звуки, потянулся во сне бык среди обезьян, огромная обезьяна по имени Хануман*. Застигнутый дремой в глубине банановой рощи, он зевнул и щелкнул (о землю) огромным, стоявшим, как знамя Шакры, хвостом, звук (удара) которого был подобен (грому) ашани Индры. Щелчок его хвоста отозвался повсюду в горных пещерах эхом, напоминающим рев быка. Грохот (удара) хвоста (о землю) разнесся по прекрасным горным склонам, превосходя по мощи рев разъяренного слона. Бхимасена услышал это, и волоски на его теле вздыбились от радостного возбуждения; он ринулся в банановую рощу, желая (узнать), откуда идет этот звук. В глубине банановых зарослей мощнорукий (Бхима) увидал расположившегося на крутой каменной скале властителя обезьян, ослепительного, как вспышка молнии, ярко-желтого, как вспышка молнии, (всем своим обликом) подобного вспышке молнии, быстрого, словно вспышка молнии. Его шея, мощная и короткая, покоилась на скрещенных руках, очертания его бедер и пояса были узкими по сравнению с громадою плеч; его хвост, поросший длинными волосами, слегка загнутый на конце, торчал вверх, красуясь, как знамя. Лицо его с красными губами, медно-красными пастью и языком, багровыми ушами, подвижными бровями и округлыми кончиками клыков было словно лучистый полумесяц. (Голову), украшенную глубоко сидящими в пасти, сверкающими белизной клыками, венчала густая, косматая грива, подобная охапке цветов ашока. Благодаря сиянию, исходящему от его тела, он ярко блистал посреди золотых банановых деревьев, словно пылающий огонь. Первый среди обезьян, могучий, огромный герой (Хануман) бестрепетно взирал (на Бхиму) желтыми, словно мед, глазами.
Бхима, грозный в своей отваге, поспешил к обезьяне и издал львиный клич, чтобы она очнулась от дремы. Затрепетали звери и птицы от этого клича Бхимы, но великий Хануман лишь слегка приподнял веки и недовольно уставился (на него) медово-желтыми глазами. Обращаясь к Каунтее, обезьяна с усмешкой сказала человеку: «Зачем ты разбудил меня, больного, когда я так сладко спал? Ведь ты, верно, знаешь, что следует проявлять милосердие к живым существам. Это мы, происходящие из лона звериного, не знаем дхармы, но люди, наделенные мудростью, испытывают сострадание к живым тварям. Как могут мудрые, такие, как ты, совершать жестокие, противоречащие их облику, словам и душе поступки, попирающие дхарму? Ты не знаешь дхармы и не выказываешь почтения старшим, потому из невежества ты приносишь зло лесным обитателям. Скажи, кто же ты и для чего явился в этот лес, где нет ни людей, ни человеческих творений? Дальше нельзя пройти по этой неприступной горе, здесь нет иного пути, о герой, кроме пути сиддхов! Из сочувствия и дружеского расположения (к тебе) я намерен остановить тебя, о могучий! Дальше идти тебе не следует. Передохни же, могучий! Отведай этих подобных амрите плодов и кореньев и возвращайся назад, если веришь моим словам!»

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок шестая глава.

Глава 147

Вайшампана сказал:
Выслушав эти слова того мудрого Индры среди обезьян, герой Бхимасена, сокрушитель недругов, произнес: «Кто ты такой и почему принял обличье обезьяны? Кшатрий из варны, что следует за брахманами, спрашивает тебя. Я — потомок Куру из рода Сомы, выношенный в лоне Кунти, Пандава, сын Ветра, по имени Бхимасена». С улыбкой внимая тому, что говорил Бхимасена, Хануман, сын Ветра, отвечал (другому) сыну Ветра: «Я — обезьяна и не позволю тебе пройти туда, куда ты направляешься. Лучше ступай назад, возвращайся, чтоб не попасть в беду!»

Бхима сказал:
Пусть будет беда или что иное — я не спрашиваю тебя, обезьяна! Подымись, дай мне пройти, иначе тебе будет худо!

Хануман сказал:
Нет сил у меня подняться, я поражен недугом. Если (тебе) непременно нужно пройти, перепрыгни через меня и ступай.

Бхима сказал:
Высочайший Атман, лишенный качеств, вселен в твое тело и там пребывает. Я не могу оскорбить того, кого постигают лишь (истинным) знанием, потому я не стану прыгать. Если бы я силой своих знаний не познал бы его, дарующего благо всему сущему, то я перемахнул бы и через тебя, и через эту гору, как Хануман через океан.

Хануман сказал:
Кто это такой, имя которому — Хануман, что в прыжке пересек океан? Я спрашиваю тебя, о лучший из куру, расскажи, если можешь.

Бхима сказал:
Это мой брат, известный своими достоинствами, сильный духом и разумом, это бык среди обезьян, герой, что прославлен в «Рамаяне». Индра обезьян ради супруги Рамы одним прыжком преодолел он океан шириною в сто йоджан. Таков мой отважный брат, и я равен ему мощью пыла, силой и доблестью. Я могу и тебя одолеть в бою. Поднимись, дай мне дорогу, или ты сейчас же узришь мою мощь. Не исполнишь мою волю — как бы я не отправил тебя в обиталище Ямы!

Вайшампаяна сказал:
Понимая, что тот опьянен своей мощью и горд силой рук, Хануман, усмехнувшись про себя, произнес такие слова: «Смилуйся, нет у меня, старого, сил, чтобы подняться, о безупречный! Сжалься надо мной — отодвинь мой хвост и сможешь пройти». Пренебрежительно усмехнувшись, левой рукой взялся Бхима за хвост могучей обезьяны, но не смог даже сдвинуть его с места. Тогда могучий Бхима попытался обеими руками оттащить (его хвост), торчавший, словно оружие Индры, но и двумя руками не смог его сдвинуть. Брови его поднялись, глаза округлились, лицо исказила гримаса, тело покрылось потом, и все равно Бхима не смог сдвинуть с места (хвост обезьяны). Славный Бхима не сумел, как ни старался, приподнять (обезьяний) хвост, и тогда он встал подле обезьяны, опустив голову от стыда. Каунтея покорно сложил ладони и произнес с поклоном: «Смилуйся, тигр среди обезьян, прости мне мои дурные слова! Ты — сиддха или бог, гандхарва или же гухьяка. Ответь на вопрос мой, если пожелаешь: кто ты, принявший обезьянье обличье?»

Хануман сказал:
Все, что тебе интересно узнать обо мне, о губитель недругов, я (расскажу) подробно, а ты слушай, о радость Пандавов! Я — обезьяна, о (герой) с глазами как лепестки лотоса, и появился на свет у супруги Кесарина от Ветра, в котором — жизнь мира. Имя мое — Хануман. Все могущественные обезьяньи вожаки признавали двух царей над всеми обезьянами — сына Сурьи, Сугриву, и сына Шакры, Валина. У меня, о губитель недругов, возник тесный союз с Сугривой, как у ветра с огнем. Затем Сугрива, изгнанный по некой причине своим братом, долгое время прожил со мной на (горе) Ришьямуке. И вот в эти края явился могучий герой по имени Рама, сын Дашаратхи, сам Вишну в человеческом облике. Желая добра своему отцу, вместе с супругой и младшим братом тот первый среди лучников, вооруженный луком, нашел прибежище в лесу Дандака. Из Джанастханы его супруга была насильно похищена Раваной, который обманул многомудрого Рагхаву с помощью (ракшасы Маричи), принявшего вид оленя. Рагхава, лишившись супруги, вместе с братом оправился на поиски и встретил на горной вершине Сугриву, быка среди обезьян. Между ним и Рагхавой, великим духом, был заключен союз. Убив Валина, (Рама) вернул царство Сугриве, а тот послал обезьян на поиски Ситы.
Вместе с сотнями тысяч обезьян мы отправились в ту сторону, куда, как показал коршун, лежал путь Ситы. Тут я во имя успеха дела Рамы, неутомимого в подвигах, разом пересек океан, раскинувшийся на сотни йоджан. Я увидал ту царицу в покоях Раваны и, провозгласив там свое имя, тотчас вернулся обратно. Затем герой Рама истребил всех тех ракшасов и снова обрел супругу, словно утраченное откровение Вед. Когда Рама воцарился (в Айодхье), я попросил того героя: «Пока в мирах, о герой, истребитель недругов, будет жить сказ о Раме, пусть до тех пор буду жить и я». — «Да будет так», — ответил он. Рама царствовал десять тысячелетий и еще десять столетий, а затем отправился на третье небо. С тех пор гандхарвы и апсары, о безупречный, неустанно воспевают деяния того героя и доставляют мне радость. Эта стезя недоступна смертным, о радость куру! Поэтому я преградил тебе путь, коим следуют боги, дабы ты ни от кого не подвергся обиде или проклятию, бхарата! Это небесный путь богов, и люди на него не ступают. А озеро, ради которого ты явился сюда, совсем, близко.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок седьмая глава.

Глава 148

Вайшампаяна сказал:
После таких слов (Ханумана) мощнорукий, отважный Бхимасена с радостью в сердце любовно поклонился своему брату, властителю обезьян, и обратился (к нему) с ласковой речью: «Нет никого счастливей меня, ибо я увиделся с досточтимым. Огромна моя любовь к тебе и радость оттого, что я увидел (тебя). А теперь, о почтенный, я хочу, чтобы ты доставил мне удовольствие: я желаю, герой, узреть тот твой несравненный облик, который ты принял, пересекая океан, прибежище Макаров. Тогда я буду удовлетворен   и уверую  в твои  слова». Могучая пылом обезьяна, к которой были обращены эти слова, улыбаясь, произнесла: «Ни ты, ни кто-либо другой не может увидеть тот мой облик. Период времени был тогда иным, не таков он теперь. Иным временем была Критаюга, иным — Трета и Двапара. Теперь гибельный век, больше не существует того моего облика. Земля, реки, растительность, горы, сиддхи, боги и святые великие мудрецы соответствуют времени, как и все существа в каждую югу. Сила, величие, блеск приходят к упадку, а потом возрождаются вновь. Потому ты не можешь узреть тогдашний мой облик, о продолжатель рода Куру! Я, соответствую юге. Время, воистину, необратимо».

Бхима сказал:
Поведай мне о совокупности юг, об образе жизни в каждую югу, о дхарме, каме и артхе, о нравах и теле (живущих), об отваге, о жизни и смерти.

Хануман сказал:
Критой, о брат мой, зовется юга, когда нерушима дхарма. В это время — в прекраснейшую из юг — не нужно совершать того, что (теперь) положено. Дхарма тогда не терпит ущерба, и живущие не погибают. Потому и зовется та юга Критой, самим Временем она сделана средоточием достоинств. Во время Критаюги нет ни богов, ни данавов, ни гандхарвов, ни якшей, ни ракшасов, ни демонов-змеев, о брат мой, нет и купли-продажи. Не было тогда* ни Сама-, ни Яджур-, ни Риг (веды), не было варн и человеческой деятельности: стоило лишь помыслить (о чем-либо), и результат — вот он; дхармой (считалась) отрешенность от всего мирского. В течение той юги не было ни болезней, ни обмана чувств, ни зависти, ни плача, ни гордыни, ни жестокости, не было ссор и нерадивости, вражды, обид, страха, страданий, злобы и ревности. Превыше всего тогда стоял Брахман, высочайший удел йогинов, и Нараяна, душа всего сущего, был тогда белым.
Брахманы, кшатрии, вайшьи и шудры во времена Критаюги были строго разграничены, люди ревностно придерживались своей кармы. Тогда варны, единые в отношении кармы, соблюдали дхармы, проходя через одни и те же ашрамы, ведя сходный образ жизни, равные между собою в знаниях, мудрости, силе. Связанные одной Ведой, единые в способе обрядового действа и заклинаниях, (которые его сопровождают), несмотря на (различия) в частных дхармах, единые в Веде, они следовали единой же дхарме. (Совершая) в должное время деяния, положенные для каждой из четырех ашрам, не проявляя заинтересованности в плодах своих стремлений, они достигали высочайшего пути. Во время Критаюги дхарма союза четырех варн, подкрепляемая единением с Атманом, точно определена и стоит на всех четырех ногах. Такова юга под названием Крита, она лишена совокупности трех гун. Услышь же о Третаюге, когда появляется сатра.
Дхарма тогда ущербна на четверть, и Ачьюта становится красным. Преданные истине, люди видят свою дхарму в соблюдении жертвенного обряда. Во время Треты возникает принесение жертв и различия в дхармах и жертвенных обрядах, старательно исполняемых и приносящих плоды дарений и жертвоприношений. Люди во времена Третаюги ревностно предаются подвижничеству и раздаче даров, не отходя от дхармы (единой) и придерживаясь собственной дхармы, соблюдают обряды. Во время же Двапараюги дхарма сокращается наполовину, Вишну становится желтым, а (единая) Веда разделяется на четыре, и тогда одни придерживаются четырех Вед, другие — трех, третьи — двух, четвертые — одной, а иные не (знают) даже Риг (веды). Когда священное знание таким образом разделяется, то обряд совершается многими способами, а люди, усердствуя в умерщвлении плоти и раздавая дары, движимы раджасом. Из-за незнания единой Веды создаются несколько Вед, и как следствие падения истины лишь немногие остаются верными ей. Тех, кто отринул себя от истины, одолевает множество недугов; судьба насылает тогда вожделение и напасти, и, тяжко терзаясь от этого, люди подвергают себя умерщвлению плоти, а иные обращаются к жертвоприношениям, чтоб утолить свою страсть или же достичь небес. Так с наступлением Двапара (юги) люди слабеют от нарушения дхармы. В Калиюгу же, о Каунтея, от дхармы остается одна четверть.
Вступив в югу тамаса, Кешава становится черным, изучение Вед, дхарма, жертвы, обряды — (все) исчезает. Наступает черед «шести напастей»*, болезней, лени, грехов, первый из которых — злоба, а также стихийных бедствий, страданий и недугов. С ходом юг дхарма оскудевает, а с оскудением дхармы мир также скудеет. Когда гибнет мир, приходит конец существам, мир созидающим; дхармы, соблюдаемые при гибели юги, приносят плоды, обратные желаемым. Вскоре наступит эта юга под названием Кали, и долгоживущие следуют этому изменению юг. А что до твоего интереса увидеть меня (в том обличье), о губитель недругов, то какой прок сведущему человеку от бесполезных (знаний)? (Я) рассказал тебе все, что ты спрашивал меня о совокупности юг, о мощнорукий! Да будет благо тебе — ступай же назад!

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок восьмая глава.

Глава 149

Бхима сказал:
Я никуда не пойду, не узрев твоего прежнего облика. Если ты расположен ко мне, яви сам свое (прежнее) обличье.

Вайшампаяна сказал:
После таких слов Бхимы обезьяна, улыбнувшись, предстала (перед ним) в том самом облике, в котором (совершила) прыжок через океан. Желая порадовать брата, (Хануман) сделался огромен телом, и оно все продолжало расти в длину в каждой своей части. Простираясь телом над банановой рощей, достигнув вершины горы, стояла та обезьяна в бескрайнем сиянии. Возвышаясь громадой, словно вторая гора, обезьяна с красными, как медь, глазами, острыми клыками и грозно нахмуренным ликом била длинным хвостом, заполнив собою стороны света. Лицезрея гигантский облик брата, Бхима, потомок кауравов, не переставал изумляться и радоваться. Глядя на него, как на огонь в языках пламени, как на золотую гору или пылающий небосвод, Бхима прикрыл глаза. И сказал Хануман Бхимасене, словно бы улыбаясь: «Таков мой облик, доступный твоему взору, о безупречный! Я же способен расти и дальше, сколько душе угодно. Среди врагов, о Бхима, мое тело увеличивается беспредельно за счет собственной мощи». Глядя на удивительную, грозную, подобную Виндхье и Мандаре, фигуру Ханумана, смутился сын Ветра. Сложив смиренно ладони, ответил счастливый Бхима стоявшему перед ним Хануману, и волоски на теле его вздыбились от радости: «(Я) лицезрел, о могучий, необъятную величину твоего тела, а (теперь) стань самим собой, доблестный, ибо я не могу смотреть на тебя, как на взошедшее солнце или на гору Майнаку, бескрайнюю и неприступную. Я глубоко удивлен в душе, о герой, тем, что Рама, у которого ты был соратником, сам напал на Равану. Ведь ты и (один), опираясь на силу собственных рук, мог своей мощью уничтожить Ланку с ее воинством и средствами передвижения. Воистину, для тебя нет ничего недостижимого, о сын Ветра! Равана со своею ратью не устоял бы в бою против тебя одного».
Так сказал Бхима, обращаясь к Хануману, а тот бык среди обезьян ответил ему мягким, глубоким голосом: «(Все) это так, как ты говоришь, мощнорукий бхарата! Самый низкий из ракшасов, он не устоял бы против меня, о Бхимасена! Но если бы именно мной был повержен Равана, терний мира, померкла бы слава Рагхавы, и потому так поступить было нельзя. Тот герой, уничтожив Владыку ракшасов вместе с его окружением, привел Ситу в свой город и утвердил свою славу в мире. А теперь, о многомудрый, ревностно радея о благе брата, мирно ступай безопасным путем, охраняемый Ветром. Вот, о лучший из куру, путь к лесу Саугандхике. Ты увидишь сад Дарителя богатств, охраняемый якшами и ракшасами. Но ты не спеши сам собирать цветы: (всякое существо), особенно человек, должен прежде оказать почести богам. В ответ на жертвенные подношения, возлияние огню, изъявление почтительности и заклинания боги благосклонно являют милость, о бхарата, бык среди бхаратов! Не поступай опрометчиво, брат мой, блюди свою дхарму. Следуя собственной дхарме, ты (сможешь) познать сам и передать (другому) знание высшей дхармы. Ибо, пренебрегая своей дхармой и не выказывая почтения старшим, постичь (высшую) дхарму не в силах и те, что в мудрости подобны Брихаспати.
Следует четко распознавать, где нарушение дхармы, называемое дхармой, а где дхарма, которая кажется нарушением дхармы; (это те случаи), когда лишенные мудрости теряются. Дхарма определяет образ жизни, на дхарме основываются Веды, в Ведах истоки жертвоприношений, жертвоприношениями живут боги. Боги существуют за счет жертвоприношений, во время которых произносятся правила, предписанные Ведами. Люди же основываются на установлениях, изреченных Брихаспати и Ушанасом*. Все держится на (определенных) занятиях: (производстве) товара, (работе) на рудниках, торговле, земледелии, взращивании урожая; это дхармы ради дваждырожденных. Три (Веды), земледелие и политика — вот три науки сведущих. С помощью них, используемых должным образом, вершатся мирские дела. Если не будет соблюдаться дхарма, то на земле, лишенной дхармы трех (Вед), не знающей законности, наступит хаос. Если люди не занимаются тем, что предписано дхармой, они приходят к погибели. Верным соблюдением этих трех дхарм люди продолжают свой род. Бессмертие дваждырожденных — единая дхарма, объединяющая варны. Известны три средства: принесение жертв, изучение Вед и раздача даров. Содействие принесению жертв и обучение Ведам — две эти обязанности и еще принятие даров — (дхарма) брахманов, защита (людей) — кшатриев, забота о пропитании — дхарма вайшьев. Услужение же дваждырожденным считается дхармой шудр, которые не могут собирать подаяние, совершать жертвенное возлияние огню и блюсти обеты, а живут при своих покровителях.
Твоя дхарма, о Каунтея, — дхарма кшатрия: осуществлять защиту (подданных). Покорно и смиренно следуй своей дхарме! Лишь тот правит уверенно, кто держит совет со старцами-праведниками, мудрыми и искушенными в Ведах, грешный же царь несет наказание. Если царь должным образом распределяет милость и наказание, то в мирских делах царит тогда полный порядок. Поэтому следует постоянно  (проникать) через соглядатая в (неприятельскую) страну, в укрепления врага, в войска союзников его и недругов и узнавать о состоянии, усилении и ослаблении  (его сил). У царей — четыре средства (борьбы с недругами): совет разума, доблесть, немилость и милосердие, а также искушенность. А вот способы приведения их в действие: поставленных целей следует добиваться мирными средствами, подкупом, сеянием  раздора, силой и разъединением (сил противника), используя все эти средства как вместе, так и каждое в отдельности. Все способы действия и (использование) соглядатаев, о бык среди бхаратов, имеют корнем своим совет. Если способы действия подсказаны правильно, успех (обеспечен). Поэтому следует советоваться со сведущими людьми. В секретных делах не следует держать совет с женщиной, невеждой, корыстным (человеком), ребенком и легкомысленным, а также с теми, которые обнаруживают признаки душевного расстройства. Следует прислушиваться к совету знающих, а поручать дела тем, кто способен (с ними справиться). Проводить политику следует через людей надежных, а глупцов избегать всюду. В делах дхармы следует использовать праведников, там, где речь идет о выгоде, — ученых людей, с женщинами — евнухов, а в жестоких деяниях — тех, кто безжалостен. Об искушенности врага в делах, определяющей верный или, напротив, неверный (его) шаг, а также о силе и слабости недруга следует узнавать через (соглядатаев), как своих, так и чужих.
Следует проявлять благосклонность к праведникам, которые широко известны своей мудростью, а дерзких и непокорных держать в узде. Если царь правильно распределяет милость и наказание, то мирские дела вершатся успешно. Итак, (я) поведал тебе, о Партха, о суровой и трудноисполнимой дхарме. Смиренно блюди ее вместе с тем, что (предначертано) твоей собственной дхармой. Как брахманы попадают на небеса путем подвижничества, благочестия, смирения и жертвоприношений, а вайшьи вступают на истинный путь через дары, гостеприимство, (исполнение) обрядов и своего долга, так кшатрии попадают на небеса, (верша) на земле защиту и наказание. Должным образом применяя силу, не поддаваясь ненависти и вожделению, не питая корысти и одолев злобу, они попадают в тот же мир, что и праведники».

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто сорок девятая глава.

Глава 150

Вайшампаяна сказал:
Затем, уменьшив свое огромное тело, которое могло расти по его желанию, обезьяна вновь обняла Бхимасену обеими руками. Едва брат его обнял, усталость Бхимы, о бхарата, тотчас прошла, и все благоприятствовало ему. Тогда обезьяна заговорила снова, любовно обращаясь к Бхиме, и глаза ее увлажнились, а в голосе задрожали слезы: «Ступай, о герой, в свое пристанище. Если упомянут меня в разговоре, никто не должен знать, о лучший из куру, что я живу здесь. Это место, куда из обиталища Дарителя богатств приходят, о могучий, жены богов и гандхарвов, и сейчас время им тут появиться. Но я увидел тебя не без пользы: коснувшись человеческого тела, о Бхима, я вспомнил Рагхаву, о бхарата! Поэтому, о герой Каунтея, пусть наша встреча будет полезной и для тебя. Пользуясь правом брата, выбирай себе дар, о бхарата! Если я должен пойти в Город слона и уничтожить низких сыновей Дхритараштры, я сделаю это немедленно! Или если я должен каменной глыбой стереть этот город с лица земли, я сделаю это, сейчас же, будь на то твоя воля, могучий!»
Но Бхимасена, выслушав эти слова Ханумана, великого духом, ответил ему с радостью в сердце: «Ты все и так совершил для меня, о бык среди обезьян! Да будет благо тебе, о мощнорукий! Я нижайше прошу тебя, будь ко мне милостив! У всех Пандавов есть защитник, раз ты покровительствуешь им, отважный! Только благодаря мощи твоего пыла мы одолеем всех недругов». Хануман, к которому обратил свою речь Бхимасена, так ответил ему: «Из братских чувств и благосклонности я сделаю тебе приятное. Когда ты, о могучий герой, проникнув в глубь вражеского войска, богато вооруженного стрелами и копьями, издашь львиный рык, я усилю твой клич своим рычанием. Пребывая на знамени Виджаи, я буду испускать грозные крики, лишая жизни твоих недругов». С этими словами он скрылся. Когда удалилась та лучшая из обезьян, Бхима, первый среди силачей, направился тем же путем к величественной Гандхамадане. Он шел и вспоминал прекрасный облик (Ханумана), не имеющий подобных на земле, думал о величии духа и мощи сына Дашаратхи. В поисках леса Саугандхика он миновал чудесные леса и рощи, расцвеченные распустившимися лотосами, и цветущие заросли. Он видел стада разъяренных, испачканных тиной слонов, которые казались, о бхарата, скоплениями туч, изливающих дождь. Славный (Бхимасена) быстро шел по лесу, а за ним, держа во рту пучки травы, пугливыми глазами следили олени и их самки.
Не ведая страха, Бхимасена отважно шел по горе, населенной дикими быками, кабанами и тиграми. Лесные деревья, вздрагивая от ветра, словно взывали к нему с мольбою, (протягивая) сгибавшиеся от цветов ветви, (особенно) нежные из-за медно-красных бутонов. На пути своем он миновал лотосовые озера с прелестными тиртхами и лесами; их населяли хмельные пчелы, бутоны лотосов казались сложенными ладонями. Бхима, взор и сердце которого были прикованы к горным склонам в цвету, двинулся еще быстрее: он взял с собою в дорогу вместо запаса еды наказ Драупади. Прошел день, и в лесу, где бродили олени, он увидел широкую реку с чистыми золотыми лотосами. Полная захмелевших (от аромата уток) карандава, украшаемая чакраваками, (река) была подобна гирлянде белых лилий, надетой на ту гору. В этой реке достойный (Пандава) увидел рождающие радость мощные заросли саугандхики, блеск которых был подобен сиянию утреннего солнца. Увидев это, сын Панду (понял) сердцем, что нашел то, о чем мечтал, и устремился душою к возлюбленной, измученной жизнью в лесу.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто пятидесятая глава.

Глава 151

Вайшампаяна сказал:
Подойдя ближе, он увидал на прекрасной вершине Кайласы в чудесном лесу красивое озеро, охраняемое ракшасами. Порожденное горным водопадом близ обиталища Куберы, окруженное различными деревьями и лианами, оно было чарующе прелестно, полное глубокой тени. Густо поросшая зелеными лилиями и золотыми лотосами, эта дивно прекрасная (заводь), дарующая очищение миру, являла собою чудо. Вода, которую увидел там Пандава, сын Кунти, была чудесна — чиста, легка, прохладна, обильна, благодатна и сладка, как амрита. Прекрасное озеро было полно лотосов саугандхика и усеяно ароматнейшими золотыми лотосами, которые очаровательно пестрели своими удивительными стеблями (цвета камня) вайдурья; колеблемые (крыльями) гусей и (уток) карандава, они роняли чистую пыльцу. (Здесь было) игрище великого душой Куберы, царя якшей, высочайше почитаемое гандхарвами, апсарами и богами. Дивный (тот край) навещали святые мудрецы, якши, кимпуруши, ракшасы, киннары, а охранял его сам Вайшравана.
Едва увидев ту реку, оглядев чудесную заводь, могучий Каунтея Бхимасена преисполнился величайшей радости. По приказу царя (Куберы) здесь несли стражу сотни тысяч разнообразно вооруженных и облаченных ракшасов, называемых «обуянные яростью». Они заметили, что приближается грозный в своей отваге герой Каунтея Бхима, завернутый в черные шкуры оленя, с золотыми браслетами на руках, вооруженный и опоясавший себя мечом губитель недругов, не ведающий колебаний, и что намерен он (рвать) лотосы, и принялись они громко между собой переговариваться: «Надо спросить у этого тигра среди мужей, который явился сюда с оружием, обернувшись в оленьи шкуры, — что он намерен делать?» Все они подошли к блистающему, мощнорукому Врикодаре и спросили: «Ты должен открыться (нам), кто ты? По одежде ты кажешься отшельником и носишь платье из мочала. Скажи, зачем ты явился, о блистающий?»

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто пятьдесят первая глава.

Глава 152

Бхима сказал:
Я — Пандава Бхимасена, младший брат сына Дхармы. Я пришел вместе с братьями, ракшасы, к Превеликой Бадари. Там Панчали увидала несравненный (цветок) саугандхика, который принес ветер из этих краев. И она пожелала (иметь) много (таких лотосов). Знайте, блуждающие в ночи, я пришел сюда, чтобы нарвать этих цветов, ибо хочу исполнить желание той добродетельной, безупречной женщины.

Ракшасы сказали:
О бык среди мужей, это излюбленное игрище Куберы, и человек, живущий в дхарме смертного, не может находиться здесь. Мудрецы-боги, якши и сами боги, Врикодара, могут испить (воды) и развлекаться здесь, только испросив разрешение у первого среди якшей. Сюда, о Пандава, приходят на отдых гандхарвы и апсары. Тот, кто, дерзко нарушив запрет и выказав неуважение Владыке богатств, вознамерится (силой) проникнуть сюда, без сомнения, найдет здесь свою погибель. Пренебрегая этим, ты все же хочешь добыть (эти) лотосы. Так как же ты (смеешь) называть себя братом Царя справедливости?

Бхима сказал:
Я не вижу, о ракшасы, поблизости Владыки богатств. Да если бы я и увидел великого царя, то не намерен спрашивать у него (разрешения), ибо цари не просят, такова извечная дхарма, и я никак не намерен нарушать дхарму кшатриев. И, кроме того, этот прекрасный лотосовый пруд, порожденный горным водопадом, не относится к обиталищу великого духом Куберы. Он равно принадлежит как Вайшраване, так и всему сущему. Когда так обстоят дела, кому и у кого следует спрашивать разрешения?

Вайшампаяна сказал:
Так ответил всем ракшасам могучий Бхимасена и вошел в воду, но ракшасы попытались остановить его, говоря: «Не (делай) этого». Разъяренные, они осыпали его бранью со всех сторон. Великий (ратным) пылом (герой), грозный в своей отваге, не обращая внимания на ракшасов, продолжал углубляться в воду, но они вознамерились ему воспрепятствовать. С криками: «Хватай, вяжи, коли его! Мы изжарим, съедим Бхимасену!», яростно вращая глазами, они стремительно бросились вслед за ним с воздетым оружием. Тогда он схватил тяжелую, мощную, отделанную золотыми пластинками палицу, подобную жезлу Ямы, и прокричав: «Держитесь! Защищайтесь!», быстро метнул ее в них. Тут они разом кинулись на него, пытаясь пригвоздить к месту пиками, копьями и другим оружием. «Обуянные яростью», грозные и жестокие, со всех сторон окружили Бхиму с намерением покарать его.
Тот герой, могучий и порывистый губитель недругов, недаром был рожден Кунти от Ветра. Он был всегда верен истине и дхарме, и пред отвагой его не могли устоять враги. Великий духом (Бхима) отражал их разнообразные атаки, (отбивал) оружие недругов; герой положил их более сотни на берегу лотосового пруда, и (приняли они смерть), как герои. Видя его отвагу и могущество, силу знаний его и мощь рук, (ракшасы), самые доблестные из которых были убиты, дрогнули и вдруг бросились в разные стороны. «Обуянные яростью», разбитые, оттесненные, гонимые Бхимой, теряя власть над рассудком, стремительно взмыли в воздух и кинулись на вершины Кайласы. А он, одолев и отбив в бою вражеские полчища, словно Шакра — полки дайтьев и данавов, после победы над недругами спустился в тот лотосовый пруд и стал собирать лотосы, сколько ему хотелось. Он испил подобной амрите воды, и его несравненные мощь и ратный пыл возросли еще более. Он срывал и собирал дивно благоухающие лотосы саугандхика. Меж тем «обуянные  яростью»,  изгнанные мощью Бхимы, встретились с Владыкой богатств и в величайшем горе рассказали ему все, как есть, о геройстве Бхимы и мощи его в бою. Выслушав их слова, бог с улыбкой ответил ракшасам: «Пусть Бхима возьмет для Кришны столько лотосов, сколько захочет. Мне было известно об этом». Получив согласие Владыки богатств, они без страха вернулись к лучшему из куру и застали Бхиму от души наслаждавшимся в одиночестве в лотосовом пруду.

Такова в книге «Лесная» великой «Махабхараты» сто пятьдесят вторая глава.

Глава 153

Вайшампаяна сказал:
Наконец, о бык среди бхаратов, он собрал множество удивительных, разнообразных, драгоценных, беспыльных (цветов). Вдруг низко подул сильный, быстрый, колючий ветер, предвестник битвы, неся с собою песок и мелкие камни. С ревом пронесся огромный, мощно сверкающий метеор, и солнце, окутанное мраком, померкло, лучи его скрылись. Поднялся грозный шум, пришла в движение земля, обрушилась лавина пыли, когда Бхима явил свою отвагу. Кровью окрасились стороны света, резкими стали крики птиц и зверей, все заволокло тьмою, ничего нельзя было различить. Наблюдая такое чудо, сын Дхармы Юдхиштхира, лучший из владеющих речью, произнес: «Кто собирается напасть на нас? Готовьтесь, Пандавы, суровые в битве, благо вам! По тому, что я вижу, ясно — близится (час), когда нам (суждено проявить) свою доблесть». С этими словами царь Юдхиштхира, Царь справедливости, огляделся вокруг и не увидел Бхимы. Тогда губитель недругов спросил у Кришны и близнецов, которые были поблизости, об их брате Бхиме, вершителе грозных деяний в бою: «Что Бхима, о Панчали, — готовится ли он к какому-то свершению, или, в своей отваге склонный к безрассудству, он уже совершил (какой-либо) дерзкий поступок? Эти знамения, которые вдруг появились повсюду, наводят глубокий ужас и предвещают великий бой».
На такие его слова мудрая Кришна, любимая супруга царя, ответила с чарующей улыбкой, желая сделать (мужу) приятное: «Я попросила сегодня Бхимасену добыть из любви (ко мне) лотос саугандхика, такой же, о царь, как тот, что принес ветер, и сказала тогда же герою: если он увидит много таких (лотосов), то пусть соберет их все и побыстрей возвращается. И тот мощнорукий Пандава, чтобы меня порадовать, о царь, в тот же час отправился к северо-востоку отсюда, чтобы набрать (цветов)». После таких ее слов царь обратился к близнецам: «Пойдемте скорее вместе туда, куда удалился Врикодара. Пусть ракшасы несут на себе тех брахманов, что утомились и немощны. А ты, о Гхатоткача, подобный бессмертному, неси Кришну. Очевидно, Бхима ушел далеко — так я считаю: с его (ухода прошло) много времени, а он быстр, как ветер. Стремительно, как Вайнатея, прыжками пересекая землю, он может, если пожелает, взмыть в небо, а потом опять спуститься. Мы нагоним его благодаря вашей мощи, о „странствующие в ночи", пока не нанес он оскорбления сиддхам, беседующим о Брахмане!» Все (ракшасы) во главе с сыном Хидимбы согласно ответили: «Да будет так», — и, зная, о бык среди бхаратов, где расположено озеро Куберы, они подняли на себя Пандавов и множество брахманов и вместе с Ломашей, довольные в душе, тронулись в путь.
Продвигаясь вперед все вместе, они заметили в лесу прекрасное озеро, полное распустившихся лотосов, и увидели, что на берегу его стоит великий духом Бхима, а (рядом) — поверженные якши с огромными глазами. Он стоял на берегу заводи, воздев палицу обеими руками, и был подобен Антаке с жезлом в руке во время битвы, гибельной для сущего. Увидев (брата), Царь справедливости кинулся обнимать его и заговорил с ним ласково: «Что произошло, Каунтея? Увы, дерзость, благо тебе, не по нраву богам! Если ты желаешь добра мне, то не поступай так в дальнейшем!» И после того как он наставил Каунтею и принял цветы, (Пандавы), подобно бессмертным, предались наслаждениям в том лотосовом пруду. В то самое время и появились гиганты, стражи той рощи, державшие как оружие камни. Увидев Царя справедливости и мудреца-бога Ломашу, а также Накулу, Сахадеву и других, быков среди брахманов, они все застыли в смиренном поклоне, о бхарата! Ласково встреченные Царем справедливости, «странствующие в ночи» преисполнились радости. После этого с ведома Куберы те быки среди мужей, потомки Куру, пожили там недолго, но счастливо.

Такова в книге   «Лесная»   великой   «Махабхараты» сто пятьдесят третья глава.

КОНЕЦ «СКАЗАНИЯ О ПАЛОМНИЧЕСТВЕ К ТИРТХАМ»

Страница 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

* — см. глоссарий